— Вашему преступлению? — переспросил Микаэль.

— Мне было шестнадцать лет. Я боялась, стыдилась, приходила в отчаяние. Я была одна. Правду знали только Анита и Мартин. Я рассказала Аните о сексуальном насилии, но была не в силах рассказать о том, что мой отец был еще и чокнутым убийцей женщин. Этого Анита так и не узнала. Зато я рассказала ей о своем собственном преступлении, которое было столь ужасным, что, когда дошло до дела, я не смогла признаться Хенрику. Я молилась, чтобы Господь простил меня, и на несколько лет скрылась в монастырь.

— Харриет, ваш отец был насильником и убийцей. Вашей вины в этом не было.

— Я знаю. Отец принуждал меня к сексу в течение года. Я делала все, чтобы уклониться от… но он был моим отцом, и я не могла вдруг отказаться общаться с ним, ничего не объясняя. Поэтому я улыбалась, играла комедию, пыталась делать вид, что все нормально, и старалась, чтобы кто-нибудь всегда был поблизости, когда я с ним встречалась. Мать, конечно, знала, чем он занимается, но ее это не волновало.

— Изабелла знала? — ошеломленно воскликнул Микаэль.

Голос Харриет стал еще жестче:

— Разумеется, знала. Изабелла знала обо всем, что происходило в нашей семье. Но она никогда не обращала внимания на то, что казалось неприятным или представляло ее в невыгодном свете. Отец мог насиловать меня в гостиной, прямо у нее под носом, а она ничего не замечала. Она была не в силах признать, что в моей или ее жизни что-то не так.

— Я встречался с ней. Она сука.

— И всегда ею была. Я часто размышляла над их с отцом отношениями. Я поняла, что они редко занимались сексом после моего рождения или даже вообще не занимались. Женщины у отца были, но Изабеллы он почему-то боялся. Он сторонился ее, но развестись не мог.

— В семействе Вангер не разводятся.

Она впервые засмеялась:

— Да, не разводятся. Но дело в том, что я была не в силах обо всем рассказать. Об этом узнал бы весь мир. Мои одноклассники, все родственники…

Микаэль накрыл рукой ее руку:

— Харриет, мне ужасно жаль.

— Мне было четырнадцать, когда он впервые меня изнасиловал. И в течение следующего года он водил меня к себе в домик. Несколько раз при этом присутствовал Мартин. Он заставлял нас с Мартином проделывать с ним разные вещи. Он крепко держал меня за руки, пока Мартин… получал от меня удовлетворение. А когда отец умер, Мартин был готов взять себе его роль. Он ожидал, что я стану его любовницей, и считал, что я, естественно, должна подчиниться. К тому моменту у меня не оставалось выбора. Мне приходилось выполнять требования Мартина. Я избавилась от одного мучителя и сразу попала в когти к следующему, и единственное, что я могла делать, это следить за тем, чтобы никогда не оставаться с ним наедине.

— Хенрик бы…

— Вы по-прежнему не понимаете, — повысила она голос.

Микаэль увидел, что несколько мужчин возле соседней палатки покосились на него.

Она снова понизила голос и склонилась к нему:

— Все карты открыты. Остальное додумывайте сами.

Она встала и принесла еще две бутылки пива. Когда она вернулась, Микаэль сказал ей одно-единственное слово:

— Готфрид?

Она кивнула.

— Седьмого августа шестьдесят пятого года отец заставил меня пойти с ним в домик. Хенрик был в отъезде. Отец пил и пытался наброситься на меня. У него даже не вставал член, и уже начиналась белая горячка. Он всегда бывал… груб и жесток со мной, когда мы оказывались одни, но в тот раз он перешел все границы. Он помочился на меня. Потом сообщил о том, что ему хочется со мной сделать, и стал рассказывать о женщинах, которых убивал. Он хвастался этим. Цитировал Библию. Так продолжалось несколько часов. Я не понимала половины того, что он говорил, но осознала, что он совершенно сумасшедший.

Она глотнула пива и продолжила:

— Ближе к полуночи у него начался приступ ярости. Он сделался совершенно безумным. Мы находились на спальной антресоли. Он обвязал мне шею футболкой и принялся ее изо всех сил затягивать. У меня потемнело в глазах. Я ничуть не сомневаюсь, что он действительно пытался меня убить, и впервые за ту ночь ему удалось-таки осуществить насилие.

Харриет Вангер посмотрела на Микаэля. В ее глазах читалась мольба.

— Но он был настолько пьян, что мне каким-то образом удалось вырваться. Я спрыгнула с антресоли на пол и в панике бросилась бежать. Голая, я мчалась, не помня себя, и угодила на мостки у воды. Он, шатаясь, меня преследовал.

Микаэлю вдруг захотелось, чтобы она прекратила рассказ.

— Я была достаточно сильной, чтобы столкнуть пьяного мужчину в воду. Я схватила весло и удерживала его под водой, пока он не перестал трепыхаться. Потребовалось всего несколько секунд.

Когда она сделала паузу, тишина вдруг показалась оглушающей.

— А когда я подняла глаза, на мостках стоял Мартин. Он был напуган и в то же время ухмылялся. Не знаю, как долго он находился возле домика и шпионил за нами. С этого мгновения я оказалась у него в руках. Он подошел ко мне, схватил за волосы и отвел в дом, обратно в постель Готфрида. Он привязал меня и насиловал, пока наш отец все еще плавал в воде, возле мостков, и я не могла даже сопротивляться.

Микаэль закрыл глаза. Он вдруг устыдился и пожалел, что не оставил Харриет Вангер в покое. Однако ее голос обрел новую силу:

— С того дня я оказалась в его власти. Я выполняла все его требования. Меня словно парализовало, и мой рассудок спасло только решение Изабеллы отправить Мартина в Уппсалу — поменять обстановку после трагической смерти отца. Она знала, что он со мной вытворяет, и для нее это был способ избавиться от проблемы. Можете не сомневаться, что Мартин был огорчен.

Микаэль кивнул.

— За весь следующий год он приезжал домой только на рождественские каникулы, и мне удавалось держаться от него подальше. Между Рождеством и Новым годом я поехала с Хенриком в Копенгаген. А во время летних каникул у нас была Анита. Я доверилась ей, она все время оставалась со мной и следила за тем, чтобы Мартин ко мне не приближался.

— А потом вы встретились на Йернвегсгатан.

Она кивнула:

— Мне сказали, что он не приедет на семейную встречу, а останется в Уппсале. Однако он, очевидно, передумал, внезапно возник на другой стороне улицы и уставился на меня. Он мне улыбнулся. У меня появилось ощущение кошмарного сна. Я убила отца, а теперь осознала, что мне никогда не избавиться от брата. До этого момента я подумывала покончить с собой. Но тут предпочла бежать.

Она обратила к Микаэлю почти веселый взгляд:

— Даже приятно наконец рассказать правду. Теперь вам известно все. Как же вы намерены воспользоваться своими знаниями?