Стоя посреди некошеной лужайки Шарлотты Оуэн и пялясь на темное занавешенное окно, Отто чувствовал, несмотря на холод, как из подмышек струится пот. Нервы сдавали, и он был готов уехать, когда заметил ржавый железный штырь. Из-за неровностей почвы с крыльца была видна лишь его верхушка, но, подойдя поближе, Отто обнаружил, что к штырю прикреплена увесистая цепь, оканчивавшаяся металлической застежкой. Он огляделся в поисках пса – иначе зачем эта цепь? – но не увидел ни конуры, ни миски с водой на крыльце. И разумеется, никакая собака не залаяла, когда он звонил в дверь. От отпихнул ногой нечто комковатое – то ли старое окаменевшее собачье дерьмо, то ли просто слипшуюся землю. Больше на земле ничего не было.

Забавно, как работает сознание, подумал Отто. На этот раз, когда он опять повернулся к дому и уставился на зашторенное окно на втором этаже, он был уверен, что не доводил Шарлотту Оуэн до инфаркта, звоня в дверной звонок и молотя кулаком в заднюю дверь. Шарлотты Оуэн не было дома, и отсутствовала она уже некоторое время. Парень жил здесь один. Штырь в земле и цепь доказательствами тому не являлись. И даже, признал Отто, не провоцировали соответствующих подозрений. Но все равно он был уверен.

Возле крыльца он нашел камень подходящего размера. Конечно, он должен был вызвать копов, но это означало Джимми Минти, а на сегодня Отто был сыт по горло семейством Минти. Если окажется, что он ошибся, и разразится скандал, он всегда может заявить, что услышал, как старая женщина в доме зовет на помощь. Заодно и ветер поднялся, и от его порывов деревья издавали звуки, напоминавшие старушечьи жалобные стоны. История не слишком убедительная, но он будет стоять на своем. Если он ошибался. Только он не ошибался. Вот еще что странно: уверенность благотворно подействовала на его желудок.

Он опять поднялся по ступенькам к задней двери. Не колеблясь, разбил нижнее стекло в переплете, ближайшее к дверной ручке, и, просунув руку меж застрявших в раме осколков, открыл дверь и вошел.

* * *

На окне “Имперского гриля” висела табличка “Закрыто”, но Отто Мейера Майлз впустил.

– Ладно, ладно, – сказал он, – я буду баллотироваться в школьный совет, но сразу предупреждаю: участвовать в дебатах не стану.

– Спасибо, – поблагодарил Отто, когда Майлз запер за ним дверь. – Тебе и не нужно дебатировать. Стоит людям увидеть твое имя в бюллетене, и они тут же поставят рядом галочку.

За стойкой сидело несколько завсегдатаев, Майлз их не гнал, позволяя выпить кофе после того, как заканчивалось обеденное время. Кое-кого Отто узнал – репортера Хораса Веймаута, обычно освещавшего войны из-за школьного бюджета, и Уолта Комо, владельца фитнес-клуба, что рядом с торговым центром, и новоиспеченного мужа бывшей жены Майлза. В ресторане было немного зябко, но Уолт разделся до белой хлопковой футболки. Может, у гриля теплее.

– Командир! – взревел Уолт Комо. – Вернись сюда. Давай с этим покончим наконец. Хватит бегать от меня.

Не обращая на него внимания, Майлз спросил:

– Налить тебе кофе, Мейер?

Отто положил ладонь на живот:

– Помилосердствуй.

– Тогда теплого молока?

Отто собирался отказаться, но передумал:

– Знаешь что? Надеюсь, ты не издеваешься надо мной, потому что молоко было бы просто чудесно.

– Усаживайся.

– Ничего, если мы посидим вон там? – Отто показал на дальний столик, который как раз освобождала компания девушек с пышными замысловатыми прическами, и Майлз кивнул.

Отто поздоровался с девушками, некоторых он помнил по старшей школе, когда они были худее и бойчее, и уселся за столик. Пока Майлз отсчитывал им сдачу и провожал до двери, Отто, сдвинув грязные тарелки и кофейные чашки, вытер стол салфеткой с пятнами губной помады.

– Быстро же ты, – удивился он, когда Майлз принес ему теплый стакан с молоком.

– Слава микроволновке, – сказал Майлз, устраиваясь рядом.

– Командир! – снова заорал Уолт, и Майлз вздохнул. – А ну давай сюда.

– Что ему надо? – не мог не спросить Отто, поскольку само присутствие Уолта Комо в ресторане Майлза Роби уже казалось ему достаточно странным.

– Он все время пытается посостязаться со мной в армрестлинге.

– Зачем?

– Спроси его. Наверное, это связано с тем, что он убежден: один из нас – не настоящий мужчина. Слушай, что-то ты не выглядишь бодрячком.

Отто вяло улыбнулся:

– Твой новый посудомойщик сегодня работает?

– Джон? Должен прийти, чтобы прибраться здесь после обеда, но пока не появлялся. До сих пор он был абсолютно надежным.

– Когда он придет, позвони мне. Я буду тебе очень признателен.

– Ладно, – ответил Майлз. – У него проблемы, Мейер? Конечно, это не мое дело, но – Тик.

– Она здесь?

– Дома. Я только что с ней разговаривал.

– Хорошо, – сказал Отто. – Я себя чувствую погано из-за всей этой истории. Ведь это я попросил ее подружиться с парнем.

Майлз выпрямился:

– Выкладывай, Мейер.

– Пока не знаю, что сказать, – вздохнул Отто. – Может, все нормально. Но я собираюсь покопаться в этом деле.

– Командир! Угадай, что это за песня.

Уолт соскочил с табурета и направился к ним, пританцовывая и напевая:

– Отстань, Уолт, – бросил Майлз. – Мы тут разговариваем. – Окей, даю подсказку, но только одну. Чьи песни я всегда исполняю?

Майлз повернулся к Уолту, и Отто Мейер подумал, что обратись Майлз к нему с таким выражением лица, он бы незамедлительно поступил так, как ему велят.

Уолт, однако, плюхнуся на сиденье рядом с Отто:

– Вот что я тебе скажу. Знаю, наверное, я достаю его всю дорогу, но я люблю этого парня. Честное слово. Ты не поверишь, но он пришел на мою свадьбу. Высший класс, так это называется. Но я все равно его уделаю, когда мы поборемся на руках. – С этими словами он перегнулся через стол и по-дружески стукнул Майлза по лбу. Затем, увидев, что Хорас Веймаут шагает к выходу, крикнул ему вслед: – Куда это ты намылился?

Игнорируя его, Хорас кивнул Майлзу:

– Любой суд в этом штате тебя оправдает.

* * *

Минут через пять они остались в ресторане вдвоем, и от разговора о Джоне Воссе было уже не уйти. Отто Мейер рассказал, что опекун парня, назначенный ему по закону, в данное время не проживает в доме у дороги, ведущей на старую свалку. Одежда старой женщины висит в шкафу в спальне, дом полностью обставлен, на кухне достаточно кастрюль и посуды. Ничто не указывает на то, что Шарлотта Оуэн бросила мальчика, как его родители ранее. Однако ее там нет.