— Я не буду тебя приковывать, Вин. Руке нужно дать покой, да и тебе вредно лежать на холодном полу.

Ирвин долго и внимательно смотрел на меня. В его глазах застыло непонятное выражение.

— Вам не помешает уделить более пристальное внимание медицине, — наконец медленно, выделяя каждое слово, произнес он. — Полезная штука. И в работе пригодится. И в обращении с вампирами.

— Ты не в том положении, чтобы шутить или дерзить, — устало отозвалась я, — Учти, если ты рискнешь сделать хоть что-то против меня или ребят, встать ты уже не сможешь. Это я могу тебе гарантировать.

— Не нужно угроз, мастер. Я не собираюсь причинять вам вред, — разочарованно пожал плечами Вин и отвернулся. Я кивнула, забрала аптечку и ушла, тщательно заперев за собой дверь.

Поспать мне удалось лишь несколько часов. Затем я проснулась, вяло перекусила и устроилась в гостиной, подавленная и совершенно разбитая. Мне требовалось подумать. Я не представляла, что мне делать. Всего сутки назад мною руководило лишь одно желание — найти своего щенка. Найти предателя, посмевшего дважды вывалять меня в грязи. Найти и расквитаться. Расплатиться. Смыть кровью все нанесенные мне обиды. Залечить его болью мою собственную. Все остальные заботы отошли на второй план. Даже скрывавшиеся где-то остатки стаи не занимали меня.

Теперь же все переменилось. Ирвин был в моих руках, беспомощный, обезвреженный. Покорный. Снова и снова повторявший бессмысленную теперь ложь о преданности. А стая по-прежнему гуляла на свободе, высший плел свои сети и насмехался надо мной. Да, я сложила кусочки мозаики, ориентируясь на сведения, рассказанные Ирвином. Я поняла, почему он не слушался Лизу, а та была не в состоянии его заставить. Собственно, сам Вин ни разу не утверждал, что Эльжбета была его доминантой, только внимание на это я обратила лишь сейчас. Я поняла, почему воспитанием молодого вампира занималось так много зубастых. Но к разгадке личности высшего не приблизилась. И еще один вопрос не давал мне покоя: почему Ирвин остался жив? Все, что я знала о вампирах, свидетельствовало о том, что непокорного новообращенного скорее убили бы, чем стали тратить силы на перевоспитание. Что в моем ученике было такого, что заставляло вампиров мириться с его выходками, раз за разом пытаясь подчинить? Его ценность была очевидна, да только объяснить ее мне не удавалось. Проблем меньше не стало. Вин только запутал все своим неожиданным побегом. И то, что его подтолкнуло, не имело теперь никакого значения.

То, что его подтолкнуло… Догадка пронзила меня ледяной стрелой, вызвав противный озноб. В моем окружении существовал лишь один человек, владевший полной информацией обо всех событиях моей жизни, о мельчайших подробностях наших отношений с Ирвином. Человек, которому все необходимые сведения давала именно я. Человек, который постоянно подталкивал меня в нужном направлении. Который, фактически, руководил моими действиями. Который спровоцировал Вина на побег. Который открыл ему дверь.

Ами.

Мне стало не по себе. Тело пробрала дрожь. Мне было противно от этой мысли, но мозг, дорвавшийся до информации, с бешеной скоростью обрабатывал полученные данные. Именно она заронила в мою душу мысль, что Ирвин, в принципе, может быть моим учеником. Вроде бы, отговаривая, искушала меня рискнуть. Ами советовала мне быть жестче, добывать все необходимые знания любыми методами. Но и напоминала о важности взаимного доверия. Мастер предложила мне оставить Ирвина после первого предательства. Она уговорила меня держать его рядом. Ами предложила моему щенку сбежать. Почти заставила его.

Боже, только не это. Двойного предательства я не перенесу.

Я бы очень хотела, чтобы все это оказалось лишь вывертами измученного сознания, но факты были безжалостны. Все дороги вели к Ами. Она и только она постоянно контролировала события, оставаясь рядом по праву. Неужели мой мастер предала меня?

Меня прошиб холодный пот. Я понимала, что мои выводы верны. Выход из этой ситуации был только один. Единственно правильный и смертельно опасный. С предателями надо рассчитываться. Вот только то, что предала меня моя же наставница, делало этот выход гибельной авантюрой.

Я уронила голову на руки. Мне необходимо было принять решение. Мне до отчаяния хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Но, к сожалению, не было человека, способного дать мне правильный совет. Вернее, я сама знала верное решение, но не было никого, кто смог бы убедить меня в том, что оно единственно верное. Обратись я к ребятам, они либо не поверят, либо станут отговаривать. Впрочем, моя наставница учила меня не пасовать перед трудностями.

Я написала Мраку письмо, где объяснила свои выводы и будущие действия, оставила указания относительно Вина. Прикрепив листок на зеркало в холле, я поднялась в свою комнату. Медленно и тщательно, как никогда раньше, я собиралась на важнейшее в своей жизни задание. Я остановила свой выбор на минимальной защите, оставив лишь жилет. Я проверила свой меч, выложив и аккуратно убрав все остальное оружие. Я готовилась умирать.

Я созвонилась с Ами и договорилась встретиться за городом, чуть в стороне от шоссе. Конечно, наставница забеспокоилась, услышав мой глухой, равнодушный голос. Но я обещала все рассказать при встрече, не выдав своих планов ничем. Спустя пару часов я уже стояла в условленном месте, облокотившись на дверь своей машины, и курила. На душе было гадко. Я не знала и не желала знать, как жить дальше. Все мгновенно обесценилось, и потеряло смысл, поэтому предстоящий проигрыш и вероятная смерть меня не пугали. Я знала, что победу в поединке с мастером одержать не смогу.

Ее автомобиль плавно скатился с проселочной дороги и затормозил напротив меня. Ами вышла, резко хлопнув дверью. Я поняла, что наставница взволнована. На ней была лишь легкая куртка. Ни оружия, ни брони. Ами не догадывалась о моих намерениях.

— Леди, в чем дело? — вместо приветствия раздраженно поинтересовалась наставница.

Я молча показала зажатые в руке ножны.

— Я не понимаю, — нахмурилась Ами, остановившись в нескольких шагах от меня. — Тебе нужна помощь?

— Я все знаю, мастер.

Я не смотрела на нее, чувствуя тупую ноющую боль, постепенно нараставшую в груди. Эту женщину я уже много лет считала почти матерью, несмотря на не слишком внушительную разницу в возрасте. Я привыкла доверять ей все. Отвыкать оказалось сложно.

— Знаешь что? Леди, мне не нравится, когда ты говоришь недомолвками! Что-то прояснилось с Ирвином? Тебе нужен мой совет?

— Мне нужна твоя честность, — я все же посмотрела в ее строгие миндалевидные глаза. Какая-то идиотская надежда все еще во мне теплилась. Вера в хороший конец, как в детстве. Когда предчувствуешь, что все окончится плохо, но надеешься, что случится чудо, и… Во взрослой жизни чудес не бывает.

— Я знаю, что ты спровоцировала Вина на этот побег. И, мне кажется, я поняла, почему.

— И почему? — Ами уперлась руками в бока и смотрела на меня с непониманием. Сейчас она походила на рассерженную кобру, удивленную тем, что маленький кролик смог вызвать в ней такой гнев.