— Отправлю его в другой мир!

— К Максу? Такую сволочь?! За что? Он наш мир едва до беды не довел, хочешь, чтобы принялся за другой? Макс, не соглашайся! Скажи ему!..

— Не к Максу! — Хельги прервал возмущенный монолог Рагнара. — К цакасу Инолге! Там ему самое место!

Друзья переглянулись.

— Ты считаешь, что мы недостаточно отомстили Небесным охотникам? — деликатно уточнил Аолен. — Может, хватит с них?

— Не-а! — кровожадно усмехнулся могущественнейший и опаснейший из современных демонов-убийц, — Они просто созданы друг для друга — Небесные охотники и Пращур! Пора их воссоединить!

ИЗ ДНЕВНИКА ХЕЛЬГИ ИНГРЕМА, ПОДМЕННОГО СЫНА ЯРЛА ГАЛЬФДАНА ЗЛОГО

Я идиот! Беспросветный, клинический идиот, коему место в заведении для умалишенных! Горько осознавать это на третьем десятке жизни, но приходится. Таким безмозглым тварям, как я, нельзя доверять судьбу Мира! Правильно Совет Дольмена в свое время прочил меня в мусорщики. Занятие, как нельзя более соответствующее уровню моего интеллекта…

А как хорошо все было в начале! Накануне мы одержали победу над Пращуром, поэтому вечером решили отпраздновать спасение Мира в альгальдском трактире "У трех свиней". Интересно, откуда пошло такое название? Хозяин заведения, его стряпуха-жена и разносчица-дочь — все трое были людьми необъятно толстыми — может, они себя имели в виду? Редкий пример самокритичности!

Но не буду отвлекаться… Нет, отвлекусь! Заслуживает внимания еще одна деталь: к тому времени нежити на улицах уже не осталось. По слухам, в город через портал явились маги Коллегии, истребили всю подчистую и отправились на юг, наводить порядок дальше. Почему они не сделали этого раньше, когда стольких жертв можно было избежать? Ведь знали же, гады, что творится! Ненавижу!

Хельги был неправ. На самом деле правящим магам было известно очень немногое. Франгарон приложил все силы, чтобы скрыть от коллег истинные масштабы трагедии, разразившейся в землях Запада. Это он держал в узде расплодившихся хищников, не истреблял — вдруг пригодятся, но и воли не давал, бесчинствовать в крупных городах не позволял. С его гибелью твари вышли из-под контроля. Тут уж Коллегия не могла их не заметить и приняла запоздалые меры.

…Продолжаю свое повествование. Нельзя сказать, что еда у "Трех свиней" была хорошая — удивительно, что она вообще была, и ее нам принесли на подносе, не пришлось самим рыскать по чуланам и шкафам, как накануне. Орвуд принялся ворчать: невкусное, несвежее. Но Аолен ему сказал: "А ты надеялся, что во время атаки нежити кто-то специально для тебя станет готовить разносолы?" — и тот признал необоснованность претензий.

Речь за столом зашла о поэзии. Сперва Рагнар вспомнил о своем кузене, мол, надо бы его вернуть на родину. Но мы решили с этим повременить, пока на Западе не станет спокойнее. Разговоры об Улль-Бриане навели Ильзу на мысль об альбоме для стихов, про который она уже давно не вспоминала. Ей захотелось, чтобы я, когда буду отправлять назад Макса, захватил его с собой и поручил Ирине написать в нем стих о любви.

Потом Макс — как-то к слову пришлось — рассказал нам забавный стишок о трусливом ребенке, который не умел отличить собаку от вурдалака. Потом Аолен читал эльфийские баллады, а Рагнар смущал его солдатским фольклором. В общем, за столом нашим царствовала Евтерпа, или кто там еще ведает поэзией…

И дернул же Балдура демон именно в этот момент вспомнить о камне Ло! Он встревожился: артефакт активирован, сила его изливается впустую, ни на что не направлена — как бы не вышло новой беды. На это Энка ответила: "Ну давайте направим!" — у нее всегда все просто. Можно подумать, мы знали, как это делается!

Стали гадать. Но не о том, как, а на что именно ее, окаянную, направить. Каких только глупостей не предлагали — перечислять не стану. Скажу одно: тому, кто взялся решать судьбу Мира, не стоит, подобно Рагнару, Орвуду и Максу, мешать вино с пивом. Надо остановить выбор на чем-то одном. Аолен был более серьезным, но его предложения Балдур отверг, поскольку счел их чересчур благодетельными, а Большое Добро, как известно, порождает Великое Зло. Дамы наши тему почему-то проигнорировали вовсе — так непохоже на них!

А мне, в конце концов, так надоела болтовня на магические темы, что я взял да и брякнул сдуру: "Какая разница, на что та Сила будет направлена! Пусть хоть вирши слагают, лишь бы Умрану с Эрдой не молились!" И все…

"Повелитель возжелал — Царь Народов исполнил волю его!" Он отлично умел обращаться с Черными камнями.

Конечно, тем, кто видит целью своей жизни стихосложение, недосуг воевать за истинных богов. Но хотел бы я знать, как долго продлится этот кошмар? Как его остановить? Потому что лично я просто не в состоянии жить в мире, кишащем стихотворцами, бардами и менестрелями всех мастей! Мне одного Улль-Бриана было много. А теперь они на каждом углу: пишут, декламируют, поют — ужас! Альбом Ильзы пополняется с чудовищной скоростью — того и гляди потребуется второй. Короче, и раньше наше Староземье было не подарок, теперь же я его окончательно испортил!

Если Хельги и преувеличивал, то самую малость. Сочинительское поветрие охватило почти все население Герцогств и прилегающих территорий. Жизнь превратилась в сплошной праздник. Стихи слагали все, от мала до велика, даже те, кто не умел держать перо в руке. Горожане собирались на площадях, устраивали состязания в декламации собственных творений. Бардов и менестрелей расплодилось столько, что количество их превзошло число слушателей. Нельзя сказать, чтобы такое поведение шло на пользу хозяйству, пошатнувшемуся под властью Пращура.

Но всем бедам рано или поздно приходит конец — в который раз уже эта простая истина нашла свое подтверждение. Друзья были на подходе к Шванку, когда прямо перед их носом открылся портал. Из него вышли мэтр Перегрин с Обероном и забрали оба камня Ло. Наемники расстались с артефактами без малейшего сожаления — все равно не знали, как с ними обращаться. Но если бы Оберон явился один, не видать бы ему камня как своих ушей. Обозленный на Коллегию демон-убийца скорее вышвырнул бы их в иной мир, чем отдал в руки магов. Но перечить профессору он не посмел, и очень скоро мир был приведен в надлежащий порядок. Эпидемия графомании пошла на убыль.

Тогда Хельги решил, что не будет большой беды, если он вернет на родину Рагнарова кузена — сколько можно обременять семейство Ветлицких его присутствием?

— Агнессу пока не забирай, — велел Балдур. — Сначала мне надо привести в порядок дом. Страшно подумать, что там теперь творится.

— Альбом не забудь! — напомнила Ильза. — Пусть Ирина напишет!

— Максу привет! — напутствовал Эдуард. — И спроси, не он ли нечаянно утащил мое точило. Я ему давал меч точить.

— Да потерял ты его, и все! — фыркнул Рагнар. — Смирись. В Эрриноре новый купим, а пока моим пользуйся.

Но Эдуард не хотел новое. Старое точило было дорого ему как память о бывшем воспитателе Гилберте Навейском, походном кашеваре Кансалонской гильдии Белых Щитов, сыгравшем немалую роль в его судьбе.