— Получите, Кирилл Геннадьевич, — сказал я, затем вытащил из рюкзака упаковку оптических дисков и передал ему в руки. — Тут вся документация по работе над «шестёркой», видео и так далее.

— Вы остаётесь с нами? — спросил он.

— Нет, что вы! — отмахнулся я. — Завтра назад, господа авторитеты обещали вывезти.

— Почему? — удивился он. — И кстати, где семья Дегтярёва? Он, когда говорил со мной, просил их пристроить у нас, в безопасности.

— Они и так в безопасности, это не единственный анклав военных, — ответил я. — Они под Москвой, все при деле, им ничего не грозит. А что касается меня — с наукой я завязал, навсегда, категорически. Да и не так уж я ценен, почти лаборант, пробирки мыл. И люди меня ждут в лесу, мы же не вдвоём сюда прорывались.

— Ну, не скажите, Дегтярёв отзывался о вас хорошо, — сказал Гордеев. — Но вопросов у меня к вам всё равно много, придётся ответить на все, прежде чем нас покинете. Так не отпустим.

— Да вроде в материалах всё есть, — пожал я плечами. — Не думаю, что смогу что-то к этому добавить.

Может, и смог бы, да вот такое дело — не хочется больше вообще с этим связываться. Просто почти физическое отвращение к этой работе появилось. Понимаю, что это неправильно, но… Как говорится, спасибо, поигрался уже. Я для себя так и решил заранее, ещё пока поездку в «Шешнашку» обдумывал. Решил, что сдам исходник вируса и материал — и всё, больше с этим ничего общего иметь не буду. Никогда. Ни за что.

— Может, и сможете, — сказал он, как-то странно посмотрев на меня. — Давайте, уделите нам пару часиков, а друг ваш — Василий, правильно? — Василий подождёт, мы его в столовую сводим пока и на ночлег определим. А вас — сухпайком, бутербродами. Согласны?

— Ну а что остаётся? — пожал я плечами. — Согласен. Давайте вопросы.

— Минутку, тогда организационно порешаем всё, что надо… — сказал Гордеев, взявшись за телефон.

Вскоре за Васькой зашёл солдат, который увёл его, а ещё через пару минут в кабинет пришли двое, майор и человек в полувоенном, в свитере с горлом под «горкой» и с автоматом на плече, но без каких-либо знаков различия. Поздоровались, ни к кому конкретно не адресуясь, расселись, шумно задвигав стульями.

Происходящее меня немного напрягло, словно что-то повисло здесь в воздухе, но, с другой стороны, пришедшие оружие у меня изымать не пытались, уселись только молчком напротив.

— Ну, вроде все в сборе, — сказал Гордеев. — Начнем?

— Все — это кто? — уточнил я. — Меня здесь уже знают, вас с Мелиховым я узнал. А кто ещё?

Пришедшие явно расценили моё заявление как борзость, но я решил, что ничего, перетопчутся, если нежные такие. Мне они никто, и звать их никак, пока, по крайней мере.

— Я майор Величко, из Управления «П», слышал о таком? — сказал военный.

— Нет, откуда? — слегка удивился я. — ФСБ, насколько я понимаю?

— Управление по контрразведывательному обеспечению промышленности, — пояснил тот. — Со мной майор Зудин из Управления по борьбе с терроризмом. Достаточно?

— Вполне, — усмехнулся я. — Правда, в толк не возьму, что теперь может быть загадочного по вашей линии?

— Расскажем сейчас.

— Загадочного много, — заговорил Гордеев. — Наш Центр был на связи все первые дни после начала событий, это уже потом всё развалилось. Как только мне Володя Дегтярёв позвонил, я сразу начал тревогу поднимать. И нельзя сказать, что на неё не реагировали, мы организация такая, что к нам все прислушиваются. И выход прямой на первых лиц. Но вот не помогло страну спасти, да и весь мир. Странным не считаешь?

— Считаю, наверное, — озадачился я. — Я вообще-то полагал, что на все ваши предупреждения наплевали по обычной нашей привычке.

— Не наплевали, — покачал он головой. — Точнее, наплевали не полностью и не везде, хотя без головотяпства не обошлось. А страна между тем развалилась. Хочешь знать, почему?

— Хочу.

— Вот, а ты говоришь, что нам обсуждать нечего, — усмехнулся он. — Одновременно с сигналами из Москвы аналогичные начали поступать ещё из пяти городов. Крупных.

— В смысле? — не понял я. — Это когда?

Зудин открыл папку, которую держал на колене, полистал её, нашёл нужный листок и прочитал, водя пальцем по строчкам таблицы:

— Первое официальное подозрение на начало серьёзной эпидемии поступило в Центр из Москвы двадцатого марта, около семи утра. А аналогичное сообщение из Екатеринбурга пришло минут на двадцать раньше. И почти одновременно с ним из Кемерова.

— Не понял, — честно и откровенно сказал я. — Взрыв был ночью, считай что в полночь. За это время до Кемерова толком бы самолёты не долетели. Ерунда какая-то.

— Ерунда, — согласился Гордеев. — Если принять за аксиому то, что взрыв был первопричиной.

— А что ещё могло быть? — не понял я. — До взрыва всё шло в идеальном штатном режиме. Ни проблем, ни нарушений. Да и режимник у нас был такой, гнусный, но мимо не проскочишь.

— Я знаю, Володя жаловался на него, — кивнул Гордеев. — Но между тем у нас картина чёткая — очагов заражения только у нас в стране пять. Пять, — ещё раз повторил он и для вящей убедительности поднял ладонь с растопыренными пальцами, повторив: — Пять.

— Только у нас в стране, — повторил я его фразу. — А было где-то ещё?

— Точных сведений не имеем, но даже по тому, чем располагаем, можно сказать уверенно: были очаги и в Западной Европе, и в Америке. Началось почти одновременно и по всему миру. Как объяснить?

— Хм… — совсем растерялся я. — Не знаю. Разве что руководство заранее планировало конец света и проводило отбор материала. Но тут момент…

— Какой? — вскинулся Зудин.

— О свойствах вируса мы узнали буквально перед самым взрывом, — обернулся я к нему. — Даже если взять за основу то, что кто-то, например Бурко, решил устроить всемирный абзац, он бы просто не успел. Мы узнали — и сразу взрыв. Всё. Когда?

— А мы не знаем, — вступил в разговор Величко. — Попытаемся выяснить с вашей помощью.

— Хорошо, — кивнул я. — Но есть вопрос.

— Какой?

— У вас с кем связь есть?

— С кем угодно теперь, — ответил тот. — Глушилки сегодня заткнулись. С кем хотите?

— С «Пламенем»? — с тихой надеждой спросил я.

— Связь есть с Гороховцом. Они с «Пламенем» общались?

— Так точно.

— Свяжем. Ещё с кем?

День начался с того, что с новостями от связистов, успевших с вечера накануне развернуть свои машины, пришёл Белявский. Разбудил их, вернувшихся вчера от хлебозавода, принёс текст радиограммы, пришедшей от неожиданно появившегося на связи секретного города, в который ушёл Серёга. Новость была скорбная — во время прорыва погиб Сергей Сергеевич, и известие о его смерти накрыло всех, как взрыв. Первая потеря в отряде, до сих пор им везло. Как ни планировали каждый шаг, как ни старались этого избежать, но всё равно всё не предусмотришь. И вот результат — их друг, человек, прошедший с ними весь путь с первых дней Беды, погиб.