– Можно одолжить пуговицу? – спросила Хейст, указывая на медный ряд на рукаве шинели. Просьба слегка сбила Эдит с толку, и Хейст добавила: – Я хочу кое-что показать. Ты получишь ее обратно.

Эдит оторвала пуговицу, уже предвкушая, что скажет Байрон, когда обнаружит пропажу, и протянула Джорджине.

– Некоторое время назад местные мальчишки изобрели игру под названием «Удар и корзина». – В центре вестибюля Хейст подняла взгляд на капители колонн, где в спутанных гнездах сидели голуби и сороки. – Есть несколько правил, но не обращай на них внимания. Вот самое интересное. Смотри. – Хейст подбросила пуговицу высоко в воздух. Черно-белая вспышка метнулась вниз с колонны, перехватив сверкающий диск в высшей точке. Сорока поймала пуговицу клювом и отнесла обратно в гнездо, а Эдит с изумлением наблюдала за ней.

– Впечатляющий трюк. Очень внушительно. Но как вернуть пуговицу обратно?

– Ну, сначала тебе нужно взять в аренду пятидесятифутовую лестницу, а потом… – начала Хейст, но Эдит остановила ее, добродушно толкнув в плечо. – Так это и есть Колизей. Ты достаточно насмотрелась?

– Мы еще ничего не видели! А как насчет жилых помещений?

– Ты хочешь посмотреть спальню?

– Ну если тебе это удастся. Я имею в виду, довольно впечатляюще, что стражники позволили тебе войти в вестибюль и играть с птицами…

Джорджина закатила глаза:

– О, ты хорошо умеешь добиваться своего, не так ли? Ладно. Пойдем.

Вход в спальню находился в конце короткого, но переполненного людьми коридора. Эдит насчитала дюжину солдат в темных мундирах и фуражках с короткими полями, каждый был вооружен пистолетом и саблей. Они охраняли огромные двери, украшенные железными скобами и панелями из темной дубленой кожи, на которых были вытиснены благородные профили мужчин и женщин, – Эдит приняла их за ученых и философов. Аскетичные лица испортили нарисованными усами, повязками на глазах и арлекинским гримом. Над дверями на мраморной притолоке красовалась надпись. Некоторые буквы были стесаны до основания. То, что осталось, гласило: _КТО_ _ _ЗА_.

Хейст приветствовала каждого охранника в коридоре. Она расспрашивала о женах и детях, часто называя их по именам, и делала замечания об их развлечениях, отличиях и праздниках. Потом она пошутила о том, что толстеет, и ударила себя по идеальному золотому животу, который зазвенел, как цимбалы. Мужчины рассмеялись. Они, несомненно, ее обожали. И когда Хейст представила капитана Уинтерс, это обожание тоже сыграло им на руку. Никто не обратил внимания на то, что она женщина, хотя возникло несколько вопросов о ее корабле. Как он мог двигаться так быстро? Какова максимальная скорость? Насколько велика команда? Эдит довольно смело отвечала на все вопросы, иногда выдавая впечатляющие истины, иногда – пугающие выдумки.

Затем сержант с отеческой заботой на лице и соответствующим брюшком, которого Хейст назвала Бертоном, заметил:

– О, и мы нашли туннель.

– Вы нашли туннель? – повторила Хейст, и ее лицо вытянулось от недоумения.

– Да. Вообще-то, сегодня днем мы его затыкаем, – сказал сержант Бертон. – Помнишь, у нас были проблемы с мальчишками из Фалд? Помнишь, как время от времени мы находили одного из них бродящим по спальням?

– Я думала, это случилось только однажды, – сказала Джорджина.

– Нет, – с печальным смешком ответил Бертон. – Нет, гораздо больше одного раза. Мы не могли понять, как они это делают. Сначала мы предположили, что кто-то из нас берет взятки. Но ничего подобного. Никто не был настолько глуп, чтобы сделать это во второй раз после допросов генерала, а оно случилось шесть раз. Шесть раз! И это только считая те случаи, когда мы их ловили. Как бы то ни было, оказалось, что Фалды использовали туннель снаружи, чтобы попасть в спальни.

– А сколько ходов сбежало? – спросила Эдит.

– Ни одного.

– Существует туннель, ведущий наружу, и никто не сбежал? – Она не верила ушам.

– Ну, это не очень большой туннель. – Бертон очертил его размеры руками. – Он проходит через мягкий раствор между крупными блоками. Нужно быть довольно маленьким, чтобы пролезть внутрь, а большинство драчунов – крупные ребята. Это своего рода их отличительная черта, можно сказать. – Когда он улыбался, виднелась щель между передними зубами.

– То есть ходы взяли на себя труд прорыть туннель, который они не могли использовать для побега? – Эдит покачала головой. – Бессмыслица какая-то.

– Ну и куда же они пойдут? – спросил сержант Бертон. – На каждом углу стоит констебль, а в порту полно солдат. Они рабы, а не пленники, капитан Уинтерс.

– Это была твоя идея? – спросила Джорджина. – Искать туннель – ты это предложил?

– Нет, это была идея генерала Эйгенграу. После того как он допросил нас всех до единого и мы убедили его, что не несем ответственности за проникновение Фалд, он начал искать альтернативу.

– Ну что ж, давайте посмотрим на туннель, – сказала Хейст, потянувшись к дверной ручке.

– Ты, конечно, можешь, но я не могу впустить капитана Уинтерс. Не обижайтесь, но генерал Эйгенграу сказал, что посторонним вход категорически запрещен – а вы, мадам блюстительница, уж простите, иностранный агент.

– Все в порядке, сержант, – раздался низкий голос позади. Они повернулись и увидели Эйгенграу. Высокий генерал был при длинной набедренной пушке, но без плаща. Он был одет в черный жилет, а рукава рубашки закатал до локтей. Его лицо испачкалось, а кончик промасленного «плавника» из волос слегка растрепался. – Капитан Уинтерс со мной, солдат. Я не прочь услышать ее мнение по этому поводу. Что вы скажете, Хейст?

– Я удивлена, что вы проявляете такой интерес к куче запертых в клетку ходов, – сказала Хейст.

– Ну, знаете, совсем недавно один странный маленький турист сказал мне кое-что, о чем я все время думаю. – Эйгенграу вытер руки носовым платком. Это было похоже на методичное омовение. – Он сказал: «Недооценка подчиненных – то, с чего начинаются революции». Слишком легко спутать подчинение с послушанием. Это ошибка, о которой сожалеют многие короли.

– Так вам известно, для чего предназначен туннель? – спросила Эдит.

– Нет, – сказал генерал.

– И что же вы собираетесь делать? – спросила Хейст.

– Допросить бойцов, конечно. – Эйгенграу сунул платок в карман и повернулся к охранникам, стоявшим позади. – Ладно, джентльмены. Будьте осторожны. Прикрывайте друг другу спины. А если начнется драка, стреляйте сначала в самых крупных, а потом в остальных.

Потолок спальни был высоким, изогнутым и выкрашенным малиновой краской, которая уже отслаивалась. Его окаймляли толстые полосы белой штукатурки, и Эдит казалось, что она стоит внутри туши огромного зверя. Наружные окна занимали одну стену, а напротив заложенных кирпичом рам тянулась платформа. В центре сцены лежала толстая циновка, и на ней в драматической схватке сцепились два хода, прижимаясь друг к другу головами.