Однако Ника, которой казалось, что она все еще спит, все равно узнала парня, склонившегося над ней. Если в реальности она так и не встретила Укропа, то почему бы не повидаться с ним во сне?

Никита, увидев, что Карлова проснулась, отстранился, но глаза его буквально впились в ее лицо. Ника сглотнула и попыталась приподняться, хотя ее с силой тянуло к подушке. В глазах появилось болезненное напряжение – такое, какое бывает перед тем, как собираешься горько зарыдать.

– Это ты, – прошептала она слабым голосом. – Ты?

– Я, – с трудом выговорил Ник. – Ждала?

– Ждала.

– Молодец! – Никита вновь поцеловал Нику в висок.

– Какой… какой хороший сон.

– Хороший, – медленно согласился парень, чувствуя ком в горле. Пусть думает, что сон. Вот глупая.

– Если это сон… если сон… – едва ворочала языком девушка, слабыми непослушными пальцами цепляясь за футболку Никиты, – тогда я скажу тебе кое-что. Слы… слышишь меня?

– Да.

– Никита… – Девушка на миг прикрыла веки.

– Говори.

– Я те-бя люб-лю. О-чень, – по слогам произнесла Ника, и из ее глаз медленно, как в съемках с замедленным действием, покатились слезы, которые безумно напугали Никиту. К тому же его чуткие уши услышали осторожные крадущиеся шаги возвращающейся Даши. Поэтому он вновь быстро коснулся полураскрытых губ девушки, волосы которой разметались по подушке, торопливо, как будто запоминая, погладил жесткой рукой по щеке и отстранился. – Я… ждала, – едва слышно вымолвила девушка, не отпуская его синей футболки. – Прости, не сумела дождаться.

– Закрой глаза, раз любишь, – успел шепнуть он Нике, не узнавая своего голоса и тона, и она послушалась его, после чего вновь провалилась в забытье. Только вот одинокие слезы совершенно самостоятельно текли из уголков ее глаз к вискам. А пальцы все упрямо сжимали ткань его футболки.

На это было больно смотреть. На то и не нужно было смотреть.

Кларский успел убрать руку Ники и пересесть на другую сторону кровати за две секунды до того, как в комнату, крадучись, вошла Даша. Вид у нее был самый заговорщицкий.

– Пошли, – поманила она пальцем парня. – Они спят, все тихо. Бери обувь и уходи.

И Никита ушел. Ему было очень жаль, что все так вышло.

А Дашка только после того, как закрыла дверь за таинственным добросердечным незнакомцем, поняла, что сглупила – надо было попросить у Игоря телефончик. Так, на всякий случай, он ведь такой милый, обходительный, серьезный. Интересно, есть у него подружка или нет? Наверное, вокруг него бегают толпы девчонок… Правда, о Нике Даша забыла быстро, как только ее мобильник требовательно завибрировал в брошенной на пол сумочке. Девушка мышкой скользнула в спальню подруги, вытащила из сумки телефончик с огромным черным пушистым брелком-хвостиком и улеглась на другую сторону широкой кровати и прочитала эсэмэску от своего парня, которого она так долго искала, но, к великому счастью, нашла:

«Ты дома или в клубе?»

«Нет, я у своей подруги, зай:)», – торопливо напечатала Даша. Как классно – он о ней заботится!

«Той, которая выходит замуж?» – поинтересовался ее молодой человек, сейчас не спящий, а глядевший на полную прекрасную луну из окна, украшенного шартрезовыми шторами с засохшей на них кровью. Повелительница неба смотрела в его светлые немигающие глаза, сморщив носик.

«Ага, у Ники. Я скучаю, милый», – напечатала Даша с улыбкой и вспомнила их первый поцелуй, произошедший на первом же свидании.

«И я. Спокойной ночи».

«Приятных снов, сладких-сладких:***», – напечатала черноволосая девушка перед тем, как уснуть. Она так и не заметила, как подруга плачет во сне и сжимает замерзшими пальцами край простыни.

* * *

Точно так же сжимал край покрывала и Никита, только куда с большей силой. Он, естественно, не плакал, но, как и Ника, был одолен сильнейшими эмоциями. Над ним плелась тонкая, светящаяся голубоватым цветом паутина злости и ревности, а чувство мести сегодня было вытеснено куда-то под диван.

Во сне он видел дивные нереальные картинки того, как могла бы сложиться его жизнь, если бы он родился в нормальной семье с порядочным отцом, любящей его матерью и заботливым братом, а потом, познакомившись с Никой в клубе, несколько лет – наверное, как раз три года – встречался с ней, чтобы потом сделать предложение руки и сердца. И тогда через два дня была бы именно их свадьба, их, а не Ники и ее, без сомнения, хорошего и обеспеченного парня, которому Фортуна благоволила с самого рождения.

Он бы тоже подарил ей розы, хотя цветы для него что-то вроде бумаги.

Проснувшись, Ник еще долго думал над тем, почему его жизнь стала такой и возможно ли в ней что-нибудь изменить? Это реально? Или… уже поздно?

* * *

Людям Макса так и не удалось обнаружить Никки, что нынешнего лидера Пристанских нехило напрягало. Он никак не мог понять, то ли малый реально понял, что его засекли, и теперь шифруется, то ли действительно совершенно случайно ускользнул у них из-под носа и находится где-то в городе, не подозревая, что о его прибытии уже знают, – в таком случае шансы найти его заметно повышались. А еще Макса очень сильно беспокоили мотивы приезда младшего братишки Марта обратно в город, где его никто не ждал и, более того, не хотел видеть. Он был бы весьма и весьма не прочь поговорить с Кларским с глазу на глаз, но отсутствие Ника мешало проведению диалога. Поэтому люди Макса – да и не только они, а самая разная шпана, ошивающаяся в городе – были подняты на ноги с одной лишь целью – отыскать Никиту. Максим хотел найти его до того, как Никки нанесет какой-либо вред ему или Даниилу Юрьевичу, и не потому что мужчина так сильно любил и уважал господина Смерчинского, которого, кстати, временно вообще не было в городе, а потому что он знал: пострадает Даниил Юрьевич – плохо будет и ему самому. К тому же Максу не нравился тот славный факт, что Никки более не числится в розыске, неожиданно перейдя из разряда подозреваемых в свидетели, – видимо, поэтому он и приехал в город. Кто-то помогает малому. И этот кто-то явно не Март. Скорее всего это один из бывших людей Андрея, и не какой-то там рядовой бык, а кто-то, кто имеет определенное положение и хорошие бабки. Видимо, ментам он заплатил неплохой абиссинский налог. Возможно, по старой дружбе, а возможно, ему отбашлял сам Никки, у которого могли быть немалые баллоны – деньги то есть.

«Заарканить надо его при любом раскладе», – хмуро подумал про себя Макс и залпом выпил налитый в стакан коньяк, закусив его лимоном.

«Март, твой братишка пошел в тебя. Ищет мести, гаденыш. Он сечет, против кого пошел? Против меня пошел. Дурак», – почти с сожалением подумал Максим после разговора, в раздражении раскурив дорогую, сделанную вручную кубинскими умельцами сигару, стоя в своем кабинете на первом этаже, около открытого окна. Кажется, он контролировал ситуацию, и это не могло не радовать. Он ничем не хуже Марта. Нет, даже лучше – сумел договориться с тем, кто поспособствовал…