К сожалению, Шанфлери мучили угрызения совести, а также нечто поразительно похожее на симптомы, которые испытывали «секретари» Бальзака, Сандо и Лассайи. Переутомившись и испугавшись сексуальной мощи женщины, которую он называл «Бальзаком в юбке», он в мае 1851 г. бежал в клинику в Нейи, порекомендовав вместо себя писателя, с которым Бальзак был знаком в начале 30-х гг., Шарля Рабу. Под руководством Эвелины Рабу взял куски «Депутата от Арси» и «Мелких буржуа» и добавил «вставки», бывшие во много раз длиннее оставленных Бальзаком отрывков. Эвелина заверила своего литературного агента, что Бальзак сам перед смертью поручил Рабу эту задачу. Ее слова оказались удобными, но не правдивыми1231. Романы вышли в 1854 г. При издании не упоминалось о посмертном дописывании, хотя найти места, в которых «вино» Бальзака превращается в «воду» Рабу, совсем не просто. И именно Эвелина руководила изданием в 1853 г. собрания сочинений Бальзака, в которое во шли его пьесы, «Озорные рассказы» и произведения, написанные в поздний период и не вошедшие в «Человеческую комедию». Кроме того, она руководила изданием двадцатичетырехтомного собрания Леви, вышедшего в 1869—1879 гг., в которое вошли различные очерки, статьи и письма. Именно это издание лежит в основе переводов «Человеческой комедии» на английский язык, вышедших к столетию со дня рождения Бальзака.

Подобно многим изданиям того времени, текст писем в высшей степени ненадежен; и все же Эвелину гораздо строже критиковали не за текстологическую, а за сексуальную неверность. Вместо того чтобы жалеть о том, что муза не умерла вместе с писателем, можно с таким же успехом радоваться, что при жизни Бальзака его аппетиты удовлетворялись. Более того, есть чтото крайне символичное в том, что она поглощала литературных преемников Бальзака. По сравнению с «Человеческой комедией» их повести и рассказы похожи на болтовню и кашель публики, когда вдруг умолкает оркестр… Надо сказать, что сами они все прекрасно понимали. Бальзак отрезал такой огромный ломоть действительности, что, казалось, другим почти ничего не осталось. Лучше всего их общие чувства выразил еще один молодой писатель, который явился ко вдове, надеясь раздобыть у нее какие-нибудь неопубликованные рукописи Бальзака1232. В очерке 1859 г. Бодлер дает лучшее описание Бальзака, который уютно расположился в умах и трудах Достоевского, Флобера, Золя, Пруста, Генри Джеймса и практически всех великих писателей, творивших после него: «Бальзак оказался способен превратить вульгарный жанр в нечто восхитительное – всегда любопытное и часто безупречное, – потому что он отдавался ему всем своим существом. Я часто изумлялся тому, что Бальзака прославляют прежде всего за его наблюдательность. По-моему, его главное достоинство заключается в том, что он был провидцем, причем провидцем объективным. Все его персонажи одарены той жаждой жизни, которая оживляет сама себя. Все его вымыслы окрашены ярко, как сны. И представители высшей аристократии, и выходцы из народа, «со дна», – все актеры его «Комедии» больше любят жизнь, активнее и хитроумнее в борьбе, терпеливее в несчастьях, прожорливее в удовлетворении желаний, ангелоподобнее в преданности, чем предстают они в комедии действительного мира. У Бальзака гениальны даже привратники. Все его персонажи – орудия, до отказа заряженные волей. Как и сам Бальзак»1233.

Последняя живая обитательница подлинно бальзаковской реальности оставалась во дворце, который он для нее выбрал. Позже к ней присоединились Анна и Ежи, оставившие Верховню в руках доктора Кноте. Тихая улочка и высокая стена, окружающая дом, придавали ему налет загадочности, подобно странной брошенной фабрике; рядом высился купол часовни. Спальню и библиотеку Бальзака заперли, ничего в них не тронув. В остальном дом превратился в музей, погрузившийся во мрак. Со временем его обитатели старели, дряхлели, толстели. Им трудно становилось покидать дом. Фасад постепенно разрушался и осыпался на мостовую. Последние свидетели описывали Эвелину в гостиной. Она сидела на позолоченном кресле, обтянутом алым шелком, или в шезлонге и читала. Она до старости сохраняла величественность и обаяние; ее лицу свойственно было «надменное и вместе с тем чувственное выражение». Она сидела под мраморным бюстом Бальзака с его магнетическим взглядом1234. Они с дочерью Анной истратили остатки своих состояний на наряды и украшения в лучших парижских магазинах. Евгения Гранде становится скрягой, как ее отец; Бальзак продолжал транжирить деньги даже из могилы. Его зять Ежи сошел с ума и умер в 1881 г. Хотя его коллекция насекомых частично окупила счета, в январе 1882 г. мать и дочь вынуждены были продать дом. Эвелина сохранила за собой право жить на улице Фортюне до смерти. Через три месяца, 11 апреля 1882 г., она скончалась в возрасте семидесяти шести лет (по подсчетам Бальзака). Бездетная Анна ушла в монастырь на улице Вожирар, где и умерла в 1915 г.

После смерти Эвелины разразился хаос, который Бальзаку до того удавалось как-то сдерживать. Аукцион, на котором продавались его картины, мебель и книги, проводился поспешно и недостойно. «Дворец» наводнили кредиторы; письма и неоконченные рукописи растащили соседи. Коллекционер виконт Спульберг де Ловенжуль едва не опоздал. Письма к «русской принцессе» он чудом спас из рук жившего напротив сапожника. Отрывки романов и статей очутились в бакалейной лавке, хозяин которой собирался заворачивать в них продукты. Благодаря Ловенжулю великий роман всей жизни Бальзака пережил своих героев. Материальная империя рухнула, зато подлинное наследие Бальзака попало в надежные руки.

Эвелину похоронили на том же кладбище, что и Оноре – а также Люсьена де Рюбампре и отца Горио. Оттуда Растиньяк бросал вызов Парижу. Там любил гулять Бальзак, когда жил на улице Ледигьер: «Я редко выхожу, но, когда мысли мои блуждают, я выхожу и нахожу ободрение на Пер-Лашез!.. и, бродя по нему в поисках мертвых, я вижу только живых».

Даже сегодня могила Бальзака является одним из самых часто посещаемых мест на кладбище; он лежит в окружении персонажей, которых он задумал, но которых ему не хватило времени воплотить в полном объеме. (Тех, кого он создал, можно встретить и среди живых.) Как написал Бальзак в «Кузине Бетте», Мысль переживает Мыслителя… Когда кажется, что трагедия кончена, персонажи наказаны или вознаграждены – не обязательно в соответствии со своими непосредственными заслугами – и все возвращается в привычное русло, Аделина Юло замечает свет под дверью мужа. Юло шепчет новой судомойке Агате, «сообразительной девице, которые каждый день приезжают в Париж из провинции»: «Моей жене недолго осталось жить. Только пожелай, и ты можешь стать баронессой». Через три дня Аделина умирает от горя и – «присутствующие увидели то, что случается редко: слезы выкатились из глаз умершей».

Ну а что же сам Юло, самый бальзаковский из всех бальзаковских персонажей, фигура потешная, воплощение силы воли, похоти и неукротимого жизнелюбия? Он тоже должен умереть, чтобы история получила свое завершение; но, прежде чем Бальзак заставил себя закончить его жизнь – возможно, чувствуя, что его собственная жизнь почти на исходе, – персонаж бежит черным ходом. Можно было ожидать, что он еще объявится в самых неожиданных местах:

«Барон Юло покинул Париж через три дня после похорон жены. Спустя одиннадцать месяцев Викторен узнал стороной, что в Изиньи первого февраля 1846 года состоялось бракосочетание барона Юло с мадемуазель Агатой Пиктар.