Без сомнения, ниточки связывались в один узелок. Расследование убийства Ларфауи. Африканский преступный мир и специфические наркотики. «Невольники» в поисках этого продукта…

Я открыл карты:

– Люк Субейра расследовал убийство одного наркоторговца.

– Массина Ларфауи. Мы в курсе дела.

– Не приторговывал ли Ларфауи черной ибогой?

– Еще как приторговывал. Он был официальным поставщиком этого зелья. Поставщиком «Невольников». Мы за ним следили, поверь мне.

– Знаете ли вы, кто его убил?

– Нет. Еще одна загадка. Может быть, кто-нибудь из «Невольников». Может быть, клиент в ломке. С такими людьми опасно иметь дело.

– Ларфауи убил не любитель. Он был уничтожен профессионалом.

Замошский сделал неопределенный жест:

– Здесь мы зашли в тупик. Люк тоже не продвинулся, идя по этому следу. К тому же ничто не указывает на то, что причина убийства – ибога.

Замошский не высказал предположения, что наркодилера мог убрать кто-то из его подельников. А ведь та проститутка Джина, свидетельница убийства, упоминала священника… И снова мне представился нунций с автоматом в руках.

Я заключил:

– Все это окольные тропинки. «Невольники» прежде всего сосредотачиваются на «лишенных света», правильно?

– Правильно. В их глазах ничто не может заменить исповедь того, кто «видел» дьявола.

– Кто-нибудь вроде Манон?

Стальные глаза Замошского пристально смотрели на меня. Он пробормотал:

– До сих пор неизвестно, пережила ли Манон негативный опыт.

– Чтобы это узнать, надо вернуть ей память.

– Или заставить ее открыть карты.

– Вы думаете, она лжет? Симулирует амнезию?

– Это ты меня спрашиваешь? Ведь ты должен был ее допросить.

Его голос изменился. Появились начальственные нотки. Это было подтверждением одного подозрения, которое у меня возникло, как только я сюда приехал: Замошскому не нужно мое досье. Он меня «ввез» в Польшу только для того, чтобы выведать секреты Манон. Чтобы я завоевал доверие, которого он не сумел добиться.

– Что у тебя за игры с Манон? – спросил он с внезапным раздражением. – Вот уже два дня, как ты ее избегаешь.

– Вы за мной следите?

– В этом монастыре нет секретов. Я повторяю свой вопрос: что это за игры? – Он вдруг перешел на крик: – Ключ к расследованию хранится у нее в памяти!

Я отступил и уставился на розу над хорами. Ее блестящие лепестки слегка дрожали.

– Не беспокойтесь. У меня своя тактика.

Что касается тактики, то я все еще не преодолел свой страх, и, судя по всему, никаких изменений не предполагалось.

Я бросился к себе в келью и проверил мобильный.

Два сообщения – от Фуко и Свендсена.

Я позвонил своему помощнику.

– Что ты успел сделать? – отрывисто спросил я.

– Юра ничего не дает. Жандармы в деле Сарразена топчутся на месте. Скарабеи по-прежнему прячутся. А габонцы не толпятся у порога. Во всем Франш-Конте я разыскал семерых. Все безобидные.

– А экспатрианты?

– Трудно обнаружить. Работаем над этим как негры.

– Ты раздобыл какие-нибудь сведения о «Невольниках»?

– Никаких. Никто не знает. Если это секта, то, видимо, самая тайная.

Я приказал Фуко оставить это направление, подумав, что лучше полагаться на сведения Замошского, который оказался специалистом по всем направлениям. Я продолжил:

– У тебя дело Ларфауи все еще под рукой?

– То, что из Наркотдела?

– Да. Может быть, оно связано с нашей историей.

– «Нашей»? У меня такое ощущение, что ты как-то не очень с нами делишься в последнее время.

– Подожди моего возвращения. Подними все, что у нас есть на этого типа. Попробуй встретиться с людьми из Наркотдела и расспросить их о поставщиках, способах поставки, регулярных клиентах. Просмотри его последние телефонные разговоры, его счета. Проверь банковский счет. И поинтересуйся, кто заменил его на рынке. Пусть тебе помогут Мейер и Маласпе.

– А что мы ищем?

– Особую сеть. Потребителей одного африканского наркотика – ибоги.

– Его ввозят из Габона.

– От тебя ничто не укроется! Ясно, что эта страна играет в деле определенную роль. Но я еще не знаю, насколько значительную. Перезвони мне сегодня вечером.

Я разъединился и набрал номер Свендсена.

– У меня новости, – сказал Свендсен взволнованно. – И какие! Ты был прав. Над телом Сарразена поработали.

– Я тебя слушаю.

– Внутренности этого типа почти полностью разложились. Как будто он умер по меньшей мере месяц назад. А трупное окоченение тела едва наступило.

– У тебя есть объяснение?

– Одно-единственное. Убийца напоил его кислотой. Он подождал, пока внутренности не разъело, и вскрыл ему живот сверху донизу.

Значит, убийца Сарразена тоже забавлялся со смертью. Был ли он также убийцей Сильви Симонис? Кто-нибудь из «лишенных света»? Или из их вдохновителей?

Я снова увидел надпись, вырезанную на коре: «Я ЗАЩИЩАЮ ЛИШЕННЫХ СВЕТА». Единственное, в чем я был уверен – а это уже было немало – Сарразена убила не Манон. В это время она находилась здесь.

Свендсен продолжал:

– Мерзавец работал по живому. Он терпеливо размотал кишки своей жертвы в ванне, в то время как парень был еще жив – и в сознании.

Знакомый лед в венах. Я вспомнил, что у жандарма не было на руках следов веревок.

– Сарразен не был связан.

– Нет. Но анализы на токсины установили наличие следов мощных паралитических средств. Он не мог пошевелиться, пока тот его кромсал.

Передо мной снова встала картина преступления. Скрюченное тело в позе эмбриона. Ванна, наполненная внутренностями. Жужжащие мухи в смрадном воздухе.

– А насекомые?

– Были найдены яйца мух Sarcophagidae и Piophilidae, которые никак не могли сами там оказаться. Я хочу сказать: через несколько часов после смерти. Это по извращенности очень похоже на случай с той теткой, Мат. Здесь нет никакого сомнения.

– Благодарю тебя. Они тебе послали протокол?

– Вальре прислал его мне по электронной почте. Он симпатичный.

– Изучи каждую деталь. Это очень важно.