– Пали!

Грохнул ещё залп, и несколько десятков солдат упали. Оставшиеся в живых солдаты сами остановились, по команде офицера дружно выстрелили и примкнули штыки к фузеям.

После второго пушечного залпа Андрей не стал дожидаться трагической развязки:

– Братцы, бросай пушки – и всем убегать к подводам!

Приказание было выполнено с молниеносной быстротой.

Вот уже и подводы видны. Пушкари прыгали в повозки, сколько в какую могло набиться, и ездовые тут же начинали нахлёстывать коней.

Шведы видели, как исчезли русские, но догонять их в лесу не рискнули.

Ехали по той же дороге, по какой везли пушки на запасную позицию, но на середине пути их остановил окрик:

– Стой! Кто там?

– Свои! – отозвалось сразу несколько голосов.

Пушку оттащили с дороги в сторону и открыли проезд. Потом обоз встал, пушку вернули на прежнее место и развернули стволом в сторону переправы.

– Ночевать будем здесь, – приказал Андрей. – Утром будет видно, где шведы.

А главное – будет видно, где русские, куда идти.

Костров не разводили, хотя сильно похолодало. И, невиданное дело, повалил снег, густой и пушистый. Для конца сентября просто невероятно!

Снег позволил шведам уйти и сжечь за собой мост. Когда же утром у деревни возникло зарево, Андрей подумал, что жгут избы.

– Стойте на месте, – распорядился он, – а я пойду осмотрюсь.

Сам вышел к опушке, взвёл курок пистолета, сунул его за пояс и вскинул подзорную трубу. Ба! Избы-то, оказывается, целы, а от моста – только курившиеся дымком остатки быков-опор. И ни одной живой души!

Андрей прошёл к позициям батареи. На его удивление, все пушки были целы. Конечно, шведы и свои пушки бросили, зачем им ещё с трофейными связываться? Андрей полагал, что шведы его пушки в реку столкнут, но не случилось. Его обуяла радость – послужат ещё пушечки! Мост полки Петра наведут – сапёры для того есть. Да и многие солдаты не забыли ещё, как топором владеть.

Утром Левенгаупт, оторвавшийся от русских, подсчитал потери. Цифры были ужасающие – в корпусе недосчитались 6307 человек. Ещё одна тысяча, отбившись от обоза и корпуса, разрозненными группами ушла в Ригу. Обмундирование, провизия, пушки, медикаменты, боеприпасы – всё пропало, сгорело или было закопано. Русские потеряли в бою 1111 убитыми и 2856 ранеными.

Левенгаупт повёл остатки корпуса – около шести тысяч человек – к Северной земле, на соединение с Карлом. Северной землёй назывались русские территории на границе с Литвой в бассейне рек Сейм и Десна – Брянск, Чернигов, Рыльск, Новгород-Северский, Путивль, Стародуб.

Андрей же решил дать своим людям отдых – заслужили. Тем более избы в деревне пусты, есть где укрыться от непогоды.

Его канониры привезли пушки в деревню и вычистили их. Сами развели огонь в печах, приготовили кулеш.

Андрей сидел в избе, чувствуя, как от печи идёт тепло, и размышлял, куда направиться.

Вдруг с улицы донёсся топот копыт, крики и ржание лошадей – это приехал передовой отряд казаков, союзников Петра. Они решили сначала, что в избах расположились шведы. Но канониры не растерялись, выкатили два орудия, и казаки ретировались – против пушки не попрёшь!

Через полчаса вновь раздался топот копыт, и в деревню въехала кавалерия. За авангардом – полководцы, впереди – сам государь. Рядом, но приотстав для субординации на полкорпуса, – Меншиков. Все пропылённые, но лица довольные.

Небольшой снежный покров сразу превратился в кашу.

Андрей со своими пушкарями вышел навстречу кавалерийскому отряду. К ним тут же подъехали драгуны, окружили и, едва сдерживая коней, стали насмехаться.

В этот момент Пётр спрыгнул с коня. Ездить верхом он не любил и на лошадь садился только в случае острой необходимости. Увидев Андрея, царь удивился:

– Ты как здесь? – И тут же встопорщились его усы, догадка осенила. – Мародёрствовать прибыл? Как стервятник, мертвечину учуял? – Голос Петра зазвенел, как туго натянутая струна, а сам государь побагровел от гнева.

Не дожидаясь дальнейшего разворота событий, Андрей решил сказать слово. Государь в гневе страшен, может приказать казнить.

– Государь, позволь слово молвить?

Пётр дёрнул правой щекой – для знающих его царедворцев это был плохой признак.

– Помочь тебе решил со своими пушкарями и канонирами. Орудия с заводов своих привёз, и людишки оттуда. Заряжают – любо-дорого посмотреть. Днём устроили засаду у дороги, капониры загодя отрыли. А как пехота шведская появилась, картечью её расстреляли. Вчера это было, твои полки бой вели.

У Петра от удивления брови поползли вверх. Андрей увидел, как к нему наклонился Меншиков и что-то сказал на ухо.

– Верно, стреляли в тылу у шведов. И погибших видели, много. Только как же вам уцелеть удалось?

Пётр ещё не остыл, сердит был, но в глазах уже появился интерес.

– А мы не стали дожидаться, когда по нам ударят. Пушки на передки – и на запасную позицию. Она на той стороне дороги, аккурат у моста. Пару залпов успели дать в самую гущу – и наутёк, в лес, где подводы ждали. Тем и спаслись.

– Врёшь, собака! – вскипел Пётр. – Через лес сей с пушками не пройти!

– А если проведу, – спросил Андрей, – помилуешь?

На Петра смотрели драгуны, офицеры в высоких чинах и командиры батареи Андрея.

– Сам поеду, а ты впереди. Соврал – повешу!

Канониры Андрея пошли впереди. Может быть, они и остались бы стоять в стороне, но несколько драгунов начали теснить их лошадьми.

Андрей сел на своего коня. Рядом с ним, бок о бок, – драгунский офицер, вроде конвоира. А уж за ними – государь, сзади – Меншиков. Куда Пётр, туда и Александр Данилович – как нитка за иголкой.

Андрей переехал через дорогу. Слева – сожжённый мост, перед ним – капониры, слегка снегом присыпанные.

– Здесь запасная позиция была. А убегали туда, – он показал рукой, – там подводы дожидались.

Они проехали ещё немного вперёд.

– А это проезд, вроде дороги. Мы деревья загодя вырубили, пушку для пробы провезли. Где яма была – засыпали, где канава или ручей – брёвна кинули.

Пётр только вертел головой. Лицо его было каменным и никаких чувств не выдавало.

Так они выехали к основным позициям.

– Вот капониры, а убитых, государь, ты и сам лицезреть можешь.

Пётр сделал знак рукой, и один из драгунских офицеров подскакал к убитым шведам. Спрыгнув с лошади, он наклонился и стал осматривать тела. Потом вернулся:

– Ранения сзади, картечные. Густо клали, у каждого по две-три картечины.

Андрей спрыгнул с лошади и подошёл к царю: