В конце Ливонской войны двумя самыми грозными противниками России были Речь Посполитая и Швеция. Столкновение их интересов в Ливонии, казалось бы, исключало польско-шведский союз. Но угроза военного сотрудничества поляков и шведов реально существовала. Недооценивая опасность, Иван IV считал возможным писать своим недругам высокомерные послания, исключавшие какие бы то ни было мирные шаги.

Свою власть прирожденного государя Иван IV противопоставлял убогой власти выборных королей. К королю Стефану Баторию он обращался с такими укоризненными словами: «Тебя… обрали народи и станы (сословия) королевства Полскаго, да посадили тебя на те государства устраивати их, а не владети ими. А они люди по всей своей поволности, а ты им на маистате всей земли присягаешь».

Когда Баторий прислал в Москву послов, Грозный спрашивал их о здоровье короля сидя, не звал к столу. Царь не желал называть короля «братом» и считал, что семиградский князь — ровня его боярам Мстиславским и Трубецким. Брак с Ягеллонкой нисколько не менял дела, «так как сестра королева государству не отчич».

Послание Грозного к шведскому королю Юхану III (1573) пронизано было чувством превосходства «дородного» государя над выходцем из «мужичьего» роду. Отец Юхана III был в глазах царя узурпатором. Когда законный государь Кристиан II лишился трона из-за мятежа, Густав Ваза, отец Юхана III, «пригнался из Шмолант с коровами», которых пас в своем имении. Так он занял трон, ему не принадлежавший. Договор с Россией Ваза заключал вместе с «советниками королевства Свейского». Сословия его королевства представлял архиепископ Упсалы. «А послы, — обличал самодержец Юхана III, — не от одного отца твоего, от всего королевства Свейского, отец твой у них в головах, кабы староста у волости». Власть узурпатора низкого происхождения не могла быть от Бога. В глазах самодержца она имела ту же природу, что и власть старосты над мужицкой волостью. Густав Ваза внушал пренебрежение великому государю еще и тем, что не брезговал купеческими делами. Когда приезжали из России торговые люди с российским товаром — салом и воском, то король «сам, в рукавицы нарядяся, сала и воску за простого человека в место опытом пытал и пересматривал на судех». Такое поведение представлялось царю недостойным. «Коли бы отец твой не был мужичей сын, и он бы так не делал», — писал Иван Юхану III.

Оскорбительные обращения самодержца к окрестным государям немало способствовали полной международной изоляции России, в известной мере обусловившей исход Ливонской войны.

В 1572–1573 гг. царские воеводы с большим трудом усмирили восстание черемисов в Поволжье. Мирные переговоры с казанскими людьми вели высшие сановники государства князь Иван Мстиславский и Никита Романов.

В 1575 г. южнорусские границы впервые за много лет не подвергались татарским набегам.

Москва использовала момент, чтобы активизировать восточную политику. В апреле 1576 г. царь принял решение выступить на южную границу «на свое дело и на земское». Несколько раньше Москва послала запорожским казакам денежное жалованье и боеприпасы. Запорожцы «ялись государю крепко служити». В помощь им прибыли отряды донских казаков.

Летом казаки выдержали сражение с крымскими татарами и вынудили их оставить Ислам-Кирмен. Дело шло к большой войне с Крымом. Два года спустя умер хан Девлет-Гирей, и в Крыму началась длительная междоусобная борьба.

С 1574 г. русские возобновили военные действия в Прибалтике, стремясь изгнать шведов из Ревеля. В апреле 1575 г. боярин Никита Романов занял крепость и порт Пернов. Год спустя русские утвердились в Гапсале.

В начале 1577 г. царь направил в шведскую Ливонию более крупные силы. Возглавили наступление молодой воевода Федор Мстиславский, сын первого боярина думы, и Иван Меньшой Шереметев. Еще недавно царь обличал Шереметева как государственного изменника, сносившегося с крымцами. Но мнимый изменник был одним из немногих опытных воевод, уцелевших в годы террора. Боярин Иван Меньшой обещал государю либо взять крепость, либо сложить голову под ее стенами.

Зимним путем к Ревелю была подтянута осадная артиллерия, и в январе 1577 г. воеводы начали бомбардировать город калеными ядрами. Однако взять крепость им не удалось. Шереметев был ранен шведским ядром и умер. В марте войска сняли осаду и отступили.

Не завершив войну в шведской Ливонии, Россия в 1577 г. приступила к завоеванию Южной Ливонии, находившейся под властью Речи Посполитой. Все крупнейшие военачальники были казнены Грозным в предыдущие годы. В их числе были Александр Горбатый, Михаил Воротынский, Алексей Басманов, Михаил Репнин, Юрий Кашин, Андрей Шеин. Военное руководство перешло в руки воевод, не имевших особых заслуг, опыта и способностей. Но это не беспокоило царя. Он решил лично возглавить новый поход против ливонцев. Его сопровождала блистательная свита: татарский хан Симеон Тверской, ливонский король Магнус, князь Шейдяков. Талантливый воевода князь Дмитрий Хворостинин вместе с Иваном Мстиславским были оставлены на Оке на случай нападения Крымской орды. Москва не забыла уроков 1571 г.

Несмотря на все усилия, Разрядному приказу удалось собрать для похода всего 7279 детей боярских, 7905 стрельцов и казаков, 4227 татар. Вместе с военными холопами боевой состав армии не превышал 30 000 человек.

Располагая такими силами, царь имел возможность изгнать из Южной Ливонии малочисленные литовские гарнизоны. Поход задуман был как демонстрация военной мощи, не более того.

Бояре, посланные под Ревель, потерпели полную неудачу. Не желая подвергать себя риску поражения, Грозный вовсе отказался отрешения ключевой задачи — овладения Ригой и Ревелем и ограничился второстепенными целями.

13 июля 1577 г. Иван IV выступил из Пскова к Мариенхаузену. Местный гарнизон, насчитывавший 25 человек, сдался без боя. Воины соседних замков последовали его примеру. Под Динабургом Грозный обещал «повольность» гарнизону и не только исполнил обещание, но и одарил сдавшихся немцев и поляков.

На один день войска задержались под небольшим замком Чествин. Царь был взбешен. Городок был взят штурмом. В наказание часть пленных велено было казнить — «по кольям сажать». Прочих распродали татарам в рабство. Царь следовал принципу — щедро жаловать послушных и истреблять «сопротивных».

Победное шествие московитов произвело огромное впечатление на дворян Южной Ливонии. Литовская администрация не могла обеспечить им военной помощи и тем окончательно подорвала свой авторитет. В таких условиях немало ливонских немцев искали покровительства у короля Магнуса. По предварительному соглашению Грозный позволил своему «голдовнику» присоединить к своим владениям Венден и несколько других замков. Однако власть Магнуса признали, помимо Вендена, 16 других замков.

Когда Магнус сообщил об этом Ивану IV, тот пришел в ярость и предложил королю убираться вон из Ливонии «в свою землю Езель да и в Дацкую землю за море». Царское послание Магнусу завершала угроза сослать его в Казань. Тайные сношения короля с ливонцами заронили в голову Грозного подозрения насчет измены.