Порыв ветра внезапно натолкнулся на удушливую стену магии очарования. Однако вместо приятного возбуждения от нее слезились глаза и першило в горле. Горький осадок на языке мешал глотать, чтобы немного унять отвратительное желание задохнуться от кашля.

— Вы меня, кажется, не поняли, лэрд, — протянул недобро Даниэль, и фиолетовый взгляд потемнел до черноты. — Терлак МакГиннес близкий соратник его величества. Рядом с ним Амалия в безопасности. Но теперь он болен, а в вашем замке творится что-то неладное.

Герцог попытался ударить по воздушному щиту, но натолкнулся на другой. Пол МакГиннес ловко встал между дядей и Даниэлем. Более того, он и меня толкнул за спину. Будто бы Фламель угрожал моей безопасности. Зеленые нити крепко сплелись за ветряным барьером, ловко и точно укрепляя слабые места. Получалось такое магическое полотно, пробить которое очень сложно.

— Мне кажется нам следует успокоиться, — вмешалась Морриган, но дар все-таки активировала.

— Вы приходите в наш дом и смеете угрожать, — прошипел Пол. Да так, что воспитание Юны показалось во всей красе.

Давление с обеих сторон угнетало посильнее, чем все прошедшие события. Слишком много навалилось за последние недели: драконы, постоянные угрозы, похищение, теперь и болезнь. Драка между королевским советником и будущими родственниками совсем не входила в мои планы. Особенно перед предстоящей свадьбой.

Боги, даже она у меня получалась хуже, чем у Далии!

— Хватит! — рявкнула я не в силах больше терпеть. Зажала ладонями уши и затрясла головой, отгоняя подступающую истерику. — Прекратите сейчас же! Помутились разумом?! Решили перебить друг друга из-за чьих-то недоговорок? Так делайте это на улице! Не в моем замке! — проорала и указала на дверь.

Треск дерева и звон битого хрусталя напугал взбешенных мужчин. Они быстро сбросили щиты, когда ветви деревьев, кустарников и корни цветов потянулись прямо к ним. Одна роза даже обвила колючим стеблем щиколотку герцога Фламеля. Благо он был в сапогах.

— Вы, — я резко повернулась к молчаливому старшему МакГиннесу, и горючие слезы обожгли щеки, из-за чего лицо лэрда поплыло. — Клянусь богами, если не скажете,какого дрыгла здесь происходит, я все превращу в ботанический сад. И Терлак меня поддержит!

Наверное, сейчас я походила на капризного ребенка. Топала ногами, кричала и размахивала кулаки. Совсем не как леди, ни разу невоспитанная девушка. Но постоянные недомолвки и бесконечные препятствия на пути к счастью измотали меня. Я устала. Каждый раз приходилось сражаться за крохотный кусочек личностного мира, где мне хорошо и спокойно. Чем я заслужила такие беды? Потому что дура? Или недостойна нормальной жизни?

— Амалия, — позвал меня кто-то, когда из горла вырвался сдавленный всхлип.

— Хочу все обратно, — заскулила от внезапной тоски. — Почему он заболел? Почему Терлак, а не я? С меня же никакого толку. Как я могу управлять замком, если даже в собственных чувствах не разбираюсь?

Чужое тепло, но знакомое и почти родное, окутали с ног до головы. Крепкие руки лэрда МакГиннеса вплотную прижали к груди, мягко покачивая в объятиях. Я вновь вернулась домой — на десяток лет назад. Где бросала в сестру незрелыми сливами и называла ее синим чулком за любовь к умным книжкам.

Глупая, какая же глупая. Может, читай я эти книжки, папа бы чаще обнимал меня. Вот также крепко, как делал лэрд.

— Ну все деточка, — добродушный смех теплым одеялом лег на замерзшее сердце. Ладонь похлопала по спине, а я сильнее вжалась в пропахшую мускусом и табаком сорочку, горя от стыда. — Маленьким шангрийским драконицам не пристало плакать перед дрыглоголовыми мужланами.

— Я данмарка, — крякнула невольно.

— А характер настоящей горянки, — хохотнул лэрд и внезапно добавил уже серьезно:

— Но ты права, Амалия. Пора покончить с враньем.

Стерев соленую влагу с лица, я отступила и прикусила губу. Недоумение и легкий страх в глазах Пола с Даниэлем не добавляли уверенности. Благо Морриган тактично отвернулась, чтобы не смушать мою персону.

— Вы сказали, что леди Юна могла сбежать, — пробормотала я. Лэрд тяжело вздохнул.

— И все еще так думаю. Не желаю верить, что с ней случилась беда, — отвел он взгляд.

— Юна ваша жена, да? — прошептала я. — Вы не сэр Руперт.

Изумленный вздох стал короткой прелюдией. Несколько секунд лэрд мялся, будто сомневаясь, говорить правду или нет. А потом решился.

— Меня зовут Гилберт МакГиннес и больше двадцати лет я несу грех братоубийства.

Очередное гробовое молчание перед важным разговором затянулось на несколько мучительных минут. За это время каждый присутствующий, в том числе и я, передумал кучу версий произошедшего. Испытали на себе ледяной поток ужаса. А через мгновение он сменился испепеляющим выбросом гнева. А потом полная апатия. Ничего. Мучительная пустота, высасывающая душу и оставляющая после себя только мрак.

Если честно, я боялась не столько своей реакции, сколько Терлака. Будь он здесь, как бы поступил? Набросился на того, кого считал отцом много лет? Или молча выслушал, чтобы после всего выдать членам семьи смертный приговор. Ни один из вариантов не считался гуманным в нашем обществе, но я бы поняла и приняла любой из них. Вряд ли услышанное оставило бы МакГиннеса равнодушным.

— Хотите облегчить перед нами душу? — недоверчиво спросил Даниэль, на что сэр Гилберт коротко усмехнулся.

— Мальчик мой, — протянул он, — я слишком стар для подобных сантиментов и больно грешен для вымаливания прощения. Каяться не стану, а вот правду озвучу.

— Какую правду? — неожиданно выдавил из себя Пол.

Я посмотрела на него и ахнула. Да уж, выглядел он ужасно. Весь побелел на глазах. Еще немного, упал бы в обморок. Ноги почти не держали, потому Пол схватился за столик. Чудом, что тот не перевернулся, ведь тяжелое мужское тело навалилось на него всем немалым весом.

— Послушай меня...

— Боги, замолчи, — прохрипел Пол.

Он сорвал монокли с глаз, сжав переносицу, и сделал глубокий вдох. Я ждала, что Г илберт начнет оправдываться. А вместо этого лэрд хранил благоразумное молчание, пока его сына

— или нет — раздирало на части от всех свалившихся разом секретов. Сейчас Пол еще сильнее напомнил мне Терлака. Почти не отличишь.

До чего удивительна бывает природа, и насколько слепой я была, если не замечала очевидного.

— Я тебе не отец, — обрушил на нас очередной валун Гилберт.

Пол поднял голову, а мы застыли, раскрыв рты.

— Какая-то глупая сцена из пьесы, — пробормотал Даниэль. — У вас любят домашний театр?

— Тише, — одернула его Морриган, хотя сама от изумления продолжала хлопать ресницами.

А я? Мне оставалось ждать, когда весь фарс закончится. Потому что новая истерика уже подступала к горлу.