— Да нет, ничего. Ничего особенного. Я тебе потом все расскажу. Как Джоб?

— Я влил в него целый литр плазмы, — сказал Шон. Он подвесил капельницу к ветке над головой Джоба. — Пульс уже получше. Джоб ведь крепок, как бык. Помоги мне перевязать рану.

— Он в сознании?

— То приходит в сознание, то опять отключается, — ответил Шон.

Под повязкой оказалась такая ужасная рана, что они даже не рискнули обсуждать ее, тем более что Джоб мог услышать их.

Шон смазал всю поверхность раны йодистой мазью и наложил новую повязку, использовав ватные тампоны и чистые белые бинты из индивидуального пакета. Он еще не закончил перевязывать, а йод и кровь уже просочились сквозь бинты.

Они начали поворачивать Джоба с боку на бок, пропуская бинты у него под спиной. Клодия придерживала полуоторванную руку, согнув ее в локте и положив на грудь, а Шон надежно закрепил ее на месте. К тому моменту, когда они закончили, вся верхняя часть тела Джоба превратилась в большой кокон из умело наложенных повязок, откуда торчала только одна левая рука.

— Его пульс снова слабеет, — сказал Шон, выпуская запястье раненого. — Введу-ка я ему еще литр плазмы.

В лесу за холмом, на котором был расположен лагерь, послышались отрывистая автоматная очередь и выстрелы из гранатомета. Клодия подняла глаза.

— Что это?

— ФРЕЛИМО контратакует, — ответил Шон, продолжая возиться с капельницей. — Но у Чайны здесь приличные силы, а у ФРЕЛИМО, после того как оно потеряло поддержку с воздуха, энтузиазм явно поугас. Парни Чайны без особого труда могут сдержать их натиск.

— Шон, откуда здесь взялся Чайна? Я думала…

— Да, — оборвал ее Шон, — я тоже думал, что он сидит на месте. Но хитрая сволочь все это время кралась за нами по пятам, готовая в любой момент высочить вперед и перехватить добычу.

Он приладил к капельнице пакет с плазмой и присел на корточки рядом с Клодией, вглядываясь в ее лицо.

— Ну, хорошо, — сказал он. — А теперь рассказывай, что там произошло.

— Да ничего, — бодро улыбнулась она.

— Не пытайся меня надуть, красавица, — мягко сказал Шон и обнял ее. Клодия непроизвольно всхлипнула.

— Чайна, — прошептала она, — как раз после того, как ранили Джоба… Он заставил меня переводить для русского пилота. О, Господи, как я ненавижу его! Это просто животное. Он заставил меня наблюдать. — Она снова всхлипнула.

— Грязная работенка, да? — спросил Шон. Она кивнула головой.

— Он убил одного из русских, причем даже трудно описать как.

— Очень милый парнишка наш Чайна, но постарайся выбросить все это из головы, у нас достаточно собственных неприятностей. Пусть русские сами за себя переживают.

— Он в конце концов заставил русского пилота согласиться управлять вертолетом.

Шон встал сам и поднял на ноги ее.

— Не надо больше думать ни о Чайне, ни о русских. Единственное, о чем нам надо побеспокоиться, так это как самим убраться отсюда.

Он замолк на полуслове, заметив, как сержант Альфонсо вместе с дюжиной шанганских солдат спускается с холма, направляясь в их сторону. Все были нагружены добычей.

— Нкози! — широкое симпатичное лицо Альфонсо расплылось в красивой улыбке. — Какое сражение! Какая победа!

— Вы дрались, как стая боевых львов, — согласился Шон, — Сражение выиграно, теперь вы должны помочь нам добраться до границы. Капитан Джоб тяжело ранен.

Улыбка Альфонсо потускнела: несмотря на естественную племенную вражду, оба честно заслужили уважение друг друга.

— Что, тяжело?

Альфонсо подошел поближе и взглянул на Джоба.

— В медпункте есть носилки из стекловолокна, — вмешалась Клодия. — Можно нести его на них.

— До границы два дня пути, — с сомнением пробормотал Альфонсо. — И все время по территории, занятой ФРЕЛИМО.

— ФРЕЛИМО бегут, как собаки с горящим углем под хвостом, — сурово сказал Шон. — Пошли-ка двоих своих ребят за носилками.

— Тебя вызывает генерал Чайна. Он улетает на русском хеншо и перед отлетом хочет поговорить с тобой, — сказал Альфонсо.

— Хорошо, но чтобы к моему возвращению носилки были здесь, — предупредил Шон и взглянул на часы. — Ровно через час мы отправляемся в сторону границы.

— Конечно, Нкози — с готовностью согласился Альфонсо. — Мы будем готовы.

Шон повернулся к Клодии.

— Схожу к Чайне. Попробую уговорить его отвезти Джоба на вертолете, но, думаю, шансов немного. Пожалуйста, оставайся с Джобом и следи за пульсом. Среди медикаментов я нашел один не использованный шприц с адреналином. В самом крайнем случае воспользуйся им.

— Только, пожалуйста, не задерживайся, — прошептала она, — Я храбрая только тогда, когда рядом ты.

— С тобой останется Матату.

Шон быстро взобрался на холм и прошел мимо первой цепочки носильщиков РЕНАМО. Очевидно, Чайна решил забрать все, что мог унести, включая ящики с запасными частями для вертолета и канистры с авиационным бензином. Цепочка носильщиков направлялась обратно в дикие районы вдоль реки, и Шон почти не обратил на них внимания. Его роль была сыграна. Ему не терпелось уйти, добраться до границы, доставить Джоба туда, где ему окажут профессиональную медицинскую помощь, а Клодию туда, где она будет в безопасности. Однако при всем его нетерпении его мучили смутные сомнения: действительно ли Чайна сдержит свое слово и даст им уйти? Не слишком ли он оптимистичен?

— Ладно, посмотрим, — мрачно сказал он сам себе и крикнул одному из офицеров РЕНАМО, наблюдавшему за носильщиками: — Где генерал Чайна?

Чайна вместе со своим штабом и русскими пленными был в командном бункере базы. Генерал оторвался от карты, которую рассматривал, и приветливо улыбнулся вошедшему Шону.

— Мои поздравления, полковник. Ты был великолепен. Блистательная победа.

— Теперь ты мой должник.

— Ты со своими людьми хочешь уйти, — согласился Чайна. — Все долги между нами должны быть полностью оплачены. Так что вы вольны идти куда хотите.

— Нет, — покачал Шон головой. — По моим подсчетам, ты должен мне еще кое-что. Капитан Джоб тяжело ранен. Он в критическом состоянии. Я хочу, чтобы его отправили на захваченном вертолете.

— Ты, конечно, шутишь, — непринужденно рассмеялся Чайна. — Я не могу рисковать, рискуя такой ценной добычей по пустякам. Нет, полковник, все долги выплачены, пожалуйста, не надо настаивать на дополнительных требованиях. Мой плохой слух при этом может доставить мне такое раздражение, что я возьму да и пересмотрю свое и без того щедрое решение позволить вам спокойно удалиться. — Он улыбнулся и протянул руку. — Иди, иди, полковник. Давай расстанемся друзьями. Сержант Альфонсо и его люди остаются в твоем распоряжении. Ты человек почти беспредельных возможностей. Уверен, что ты легко дойдешь сам и доведешь целыми и невредимыми своих друзей.