Избавившись на время от самого воинственного и властного из князей, сторонники сохранения мира поспешили предложить императору сделку. Карл V не был уверен в своих силах и потому согласился. 19 апреля 1539 года он подписал Франкфуртский договор, по условиям которого предоставлял князьям — участникам Аугсбургского соглашения перемирие сроком на 15 месяцев. На такое же время приостанавливалось судебное следствие по всем религиозным процессам. До истечения срока перемирия император обязался провести совещание, которое обсудит проблемы вероисповедования.

Итак, не решаясь перейти к активным военным действиям, князья-протестанты предпочитали годами тянуть с созывом рейхстага, который мог бы примирить их с католиками. Они не ждали от этого примирения никаких выгод и не надеялись на согласие в вопросах религии. В течение почти 20 лет собирались конгрессы, рейхстага, совещания, но толку из них не выходило никакого. Богословы не желали идти друг другу навстречу в тонкостях теологии, политики и слышать не хотели о малейшей взаимной уступке. От открытого противостояния тех и других пока удерживал страх, но не страх кровопролития и разрухи, а страх оказаться побежденными. Поэтому мирная обстановка расценивалась всеми как временная передышка, необходимая, чтобы успеть получше вооружиться. Лютеранам она позволила на вполне законных основаниях утверждать свою Церковь в тех княжествах, которые открыто примкнули к протестантизму. Князьям-католикам приходилось несладко. Они чувствовали, что император, больше похожий на дипломата, чем на главу Священной империи, предает их.

Еще через месяц на них свалилось новое несчастье — в одночасье умер престарелый герцог Георг Саксонский. Трон унаследовал его брат Генрих, который со времени женитьбы на Катарине Мекленбургской был ярым сторонником Лютера. У герцога имелось два сына. Старший, Иоганн, ревностный католик, умер двумя годами раньше, не оставив потомства; младший, Фридрих, был идиотом. К 1538 году перед Георгом со всей остротой встала дилемма: кому оставить герцогство? Слабоумному или лютеранину? Он склонялся в пользу первого варианта и даже учредил регентский совет, который правил бы государством от имени недееспособного герцога. В это же время он крупно поссорился с братом, успевшим в качестве наследника герцогства вступить в Шмалькальденский союз. Получалось, что Георг гнал со своих земель проповедников новой веры, а Генрих привечал их и укрывал в своей резиденции во Фрайберге.

К 1538 году вражда между братьями достигла крайней точки. Католическая партия следила за развитием событий, затаив дыхание. У герцога оставалась последняя надежда — сын Фридрих, и он, как за соломинку, ухватился за обещание шарлатанов вернуть несчастному рассудок. В результате их «лечения» Фридрих скончался. Убитый горем отец пережил сына всего на несколько месяцев. Прах его едва успел остыть, когда Генрих, опасавшийся подвоха со стороны католиков, служивших при дворе покойного, прибыл со свитой в Дрезден и публично провозгласил себя герцогом Саксонским. На следующий день — он пришелся на Троицу — состоялось торжественное богослужение по новому обряду. Это было 25 мая 1539 года.

Лютер и не думал скрывать радости, которую доставила ему весть о кончине главного защитника католичества: «Герцог Георг, этот нечестивец, умер. Господь славно потрудился во имя мира». «Герцог Георг согрешил против Святого Духа. Это был жестокий тиран. Он проклинал Бога, а потому должен быть проклят сам. Если он не раскаялся и если Евангелие говорит истину, то сейчас он в аду».

Впрочем, к концу года настала очередь горевать и протестантам, хотя и совсем по другому поводу. Оскандалился Филипп Гессенский. На протяжении шестнадцати лет он состоял в браке с Кристиной Саксонской, дочерью герцога Георга, которой постоянно изменял, находя, что она нелюбезна, дурна лицом и от нее нехорошо пахнет. Законной супруге он откровенно предпочитал дам приветливых, красивых и, соответственно, благоухающих приятными ароматами. В учении Лютера его особенно пленил тезис, согласно которому лучше иметь нескольких жен, чем впасть в грех прелюбодеяния. Впрочем, при жизни своего грозного тестя он остерегался применить усвоенный от лютеран принцип на практике. К 1539 году у Кристины не осталось ни отца, ни брата — никого, кто мог бы отомстить за ее поруганную честь. Правда, имелся еще дядя, но и он проникся учением Лютера. Филипп понял, что пришла пора воспользоваться брачной теорией, которая так пришлась ему по вкусу. Фавориткой его в это время числилась молоденькая фрейлина его сестры Маргарита фон дер Зааль, к которой он воспылал жаркой страстью.

9 декабря в Виттенберге встречали Буцера, который привез Лютеру послание от ландграфа. Прожив изрядную часть жизни совсем не так, как надо, сообщал тот, он осознал, что более не в силах сносить укоры совести, а потому жаждет сочетаться законным браком со своей любовницей, естественно, не расторгая ради морганатического свой предыдущий династический брак. Желая избежать возможных кривотолков относительно положения его новой жены, он хотел бы, чтобы церемония бракосочетания получила огласку. Помимо доводов нравственного порядка он приводил еще один, юридический, в котором явственно звучала едва прикрытая угроза: если руководители Реформации не сочтут возможным удовлетворить его ходатайство, ему придется обратиться непосредственно к императору. Иными словами, он дал Лютеру ясно понять, что пойдет на нарушение политического альянса, в результате чего в проигрыше окажутся протестанты. Ни Лютер, ни Меланхтон не колебались ни одной секунды. Их заботило одно: как свести к минимуму скандал, который — они это предвидели — разнесется по всей Германии, стоит им одобрить решение Филиппа.

Уже на следующий день оба богослова совместными усилиями сочинили ответ ландграфу. Намек Филиппа Гессенского на возможное соглашение с императором привел их в трепет. Опасением проникнуты уже первые строки их письма, в котором авторы просят ландграфа хранить верность новой религии и не обращаться за помощью к императору. «Если Ваше Высочество, — говорится в ответном послании, — решились обзавестись второй супругой, мы полагаем, что этот брак должен остаться тайным». Что касается грядущего скандала, то Лютер с Меланхтоном выражали уверенность, что его размах не выйдет за рамки обычного: «Нет ведь ничего особенного в том, что князь содержит любовниц. В народе будут считать, что Маргарита — ваша содержанка, а люди просвещенные разберутся в сути дела и согласятся, что найденный компромисс куда лучше прелюбодеяния и беспорядочного разврата». В любом случае не стоит обращать внимания на пустые пересуды; главное — успокоить собственную совесть. В заключительных строках оба реформатора, не скрывая своей озабоченности политической обстановкой, игравшей ключевую роль в территориальном расширении их учения, обрушивают громы и молнии на императора, попирающего христианскую веру и сеющего смуту в Германии. Здесь же они воздают хвалу самому Филиппу, причисляя его к сонму «набожных и мудрых правителей», верных помощников Церкви. 4 марта 1540 года в замковой часовне Ротгенбурга на Фульде в присутствии Буцера, Меланхтона и посланца курфюрста Саксонского Филипп Гессенский, именуемый также Великодушным, обвенчался с Маргаритой фон дер Зааль. Обряд совершил Дионис Меландер, бывший доминиканец, сам недавно женившийся в третий раз.