ж затраты колоссальные и непредставимые вам. А так, захлопнулась бы дверца, и свобода Пауку навсегда от тех, кто готовил ему возмездие за непослушание. У нас там милости нарушителям нет. Эх! А дочка та, что вторая была у Инэлии, так и не ведает о своём происхождении и о том, что родная мать её рядом живёт, а о ней и не догадывается. А может и догадывается, да что она может уже исправить, если девочка стала взрослой без всякого её участия? Я умышленно и выбрал этот городок и ту улицу, где подкидыш жила. Разумову-то, когда он Рудольфу помогал ребёнка обустроить в провинции, и невдомёк было, что по соседству его потомство подрастает. А я надеялся как-то исправить её судьбу, хотел её под присмотром держать. Да где там! Усмотришь за такой, если от матери — шлюхи ей природа шлюхи и передалась.

— Я не верю, что вы пришелец, — отозвался Франк, — вы до того банальный и циничный даже болтун, что я думаю, вы нереализованный сказочник.

— А с Кристаллом как быть? Или и он выдумка сказочника? Или не он хватал тебя за руку в медотсеке и оставил тебе синяк на запястье, а оно потом распухло и болело, поскольку был повреждён и сустав. Откуда же я это знаю, если меня там не было? Или это ты сказочник?

Доктор опешил, и сказать ему было нечего. — Что же твой Кристалл не отхлестал как следует Рудольфа, если он настолько агрессивен, что распускает свои руки?

— Вроде, рук у него и нет. Какие ж у Кристалла могут быть руки? Руки имеются у его нынешнего хозяина, как и сама человеческая агрессия не может быть Кристаллу свойственна. Тебя схватил Рудольф, а силу его увеличил Кристалл, это правда. Ты ж задыхался, а он испугался за твою жизнь, вот и поддержал тебя, когда ты падал.

— Хочешь сказать, что контакт двух цивилизаций может быть вот таким?

— Каким? Сидит, мол, старый местный пьяница и бормочет околесицу…

Доктор сорвал нежно-сиреневый колосок и попробовал его на вкус. Вкус был кисленький, приятный. — Да нет. Почему ты был настолько страшен, когда явился в медотсек?

— Да с чего ты взял, что это я явился? Я молниеносно, да ещё сквозь стены перемещаться не умею, я не дух. Я как был в своём доме, так там и остался. Понимаешь, это был лик Кристалла. А поскольку он мой, и у меня с ним самая прямая информационная связь, то вполне понятно, что у него мой образ.

— Что же ты так страшен? Вроде, обычный ты, вполне себе…

— Он явил тебе лик гнева. А гнев чувство страшное и опасное, особенно если имеет высокий накал.

— Реликтовое, — добавил Франк, — слепое и безумное…

Что такое Кристалл Хагора? Загадка для доктора

После страшного погрома в столичном притоне, что учинил молодой космодесантник Олег Пермяк, ужасного безотносительно к самому подлому месту, Рудольф, не удержавшись, в гневе залепил виновному такую оплеуху, что сломал ему челюсть этим камнем, рассёк лицевую мышцу. Франк лечил Олега, и тот плакал от своего горя и унижения, не чувствуя физической боли. Снимая нервный срыв у Олега, Франк, сначала жалея его, сошёлся с ним ближе. И Олег стал самым близким ему человеком на военной базе, почти сыном и внуком в одном лице. Душа юноши, спрятанная за маской бравого воина, была нежна и ранима, расплющена под извержением ненависти, оглушена собственным диким преступлением и потеряна во мраке. И этот мрак сотрясался в нём, наполняя его страданием, как из-за утраты девушки, так и от потерянных ориентиров. Растерзавшим его возлюбленную местным подонкам он и отомстил совсем в духе тех старинных обычаев, которыми восхищался любитель истории Рудольф. Франк, как мог, целил душу Олега, веря, что молодость и сила всё исцелят в нём и сами. Ведь впереди у Олега была долгая и долгая жизнь. Как и у Антона. И у прекрасного Артура, сумевшего спрятаться за свою детскую наивность, как за щит, хотя он и присутствовал при жуткой расправе, его психика и не пошатнулась, разве что слегка вздрогнула. Как мало был он похож со своим отцом Вендом. Как ни вглядывался Франк, он не мог найти в них похожих внешних черт, когда они стояли рядом. Опытному профессионалу, однако, было ясно, что без экспертизы гадать бессмысленно. На свете очень много похожих, но посторонних друг другу людей, а бывают и близкие кровные родственники настолько чужие как по внешним данным, так и по проявлениям характера. И чтобы разрешить для себя хотя бы эту тайну прошлой жизни Венда на Земле, впрочем, и не особенно и важную Франку, но чем меньше тайн, тем меньше ненужных мыслей по их поводу. Втайне он проверил все данные Артура и составил его полный генетический паспорт. Артур оказался родным сыном Венда. Но лучше бы тайна рождения мальчика так и осталась ненужной Франку тайной. Над ним опять нависла незримая тень его врага. Змеелова — Вайса. Франку стало трудно дышать. И надо было всего лишь повторно убедить себя, как было и в случае с самим Вендом в самом начале его появления здесь, в том, о чём знают все люди на свете, — дети за отцов не отвечают. Хотя и несут на своих плечах все тяготы от последствий их поражений и пользуются плодами их побед.

Было бы иначе у него с Гелией, если бы он был юным, как Артур или Олег? Но разве, тут же одёрнул он себя, был Венд не молод, когда впервые увидел на местном небосклоне воссиявшую ему навстречу девушку-звезду? Когда его алчная рука потянулась к вышине, откуда она приветливо мерцала ему. Она и сама благосклонно сошла к нему по наклонному небу, но он не сумел удержать у себя это диво. Она погасла, но сожгла душу Венду. И после он жил тут, весь обугленный, и от него долго чадило его горем, которое он, в отличие от других несчастливцев, сотворил сам. То, что Гелия погибла под руинами телецентра, почему-то не отложилось в памяти доктора Франка. Она была обречена по любому, даже если бы звездолёт не упал туда, где она оказалась, то дни её были сочтены всё равно. Она угасала, и лечение земных врачей в подземном городе было уже бессильно. Если бы, думал Франк, она попала на Землю вовремя. Всё можно было исправить, но её не допустили, а Рудольф отказался лететь без неё и их дочери.

Нэя — ещё одна загадка для Франка

На поверхность в сады