– Да я и без вас знаю, что это фашистские уроды! – осуждающе говорил я – Я говорю о том, что это форма немецких разведчиков.

– Это, правда, я тоже видел такие – подтвердил Мефодий – Только не понимаю, что это значит?

– Это значит, что они разведывают эту местность, и в ближайшей округе их сейчас может не один десяток ходить – объяснил я – Не удивлюсь, если остальные окапались где-то неподалеку.

– То есть вы хотите сказать, что где-то рядом есть еще фашисты? – с тревогой спросил Кирилл, после чего с лиц остальных, быстро сбилась спесь.

– Скорее всего, и кто знает, сколько их может тут прятаться – мрачно заключил я.

– Но это же чушь, даже если немцы действительно подошли к нашему городу, то это место довольно далеко от въезда, продвигаясь сюда они, делают большой крюк. Зачем им это? – спросил Бурмистров.

– Понятия не имею, возможно, они увидели это здание издалека и захотели использовать его в качестве плацдарма для наступления на город, думаю, они не знали, что здесь кто-то живет, иначе отправили бы сюда куда больше людей – предположил я.

– А они и отправили – сказал Королев, с ошарашенными глазами глядя вдаль – Смотрите вон там впереди!

Я посмотрел вперед и увидел, как из-за заснеженного холма, вышло около сорока человек в аналогичной униформе. Они были вооружены автоматами МP 40 и штурмовыми винтовками StG 44, и едва завидев нас, они сразу наставили свои стволы в нашу сторону свои орудия открыли огонь.

– Твою мать, сколько их там! – в испуге вскричал громила, когда немцы начали стрелять по нам. И первая же пуля угодила ему в шею. От чего тот резко вскрикнул от боли, закрывая рукой фонтан крови, сочившиеся из его шеи, и упал замертво.

Это смерть, мгновенно вызвала замешательство в моих рядах и многие из моих ребят, тут же пустились в бегство, из-за чего сразу же и полегли от немецких пуль, которыми они активно отстреливали отступающих в спину.

Тем же кто нашел в себе силы остаться или же не нашел смелости бежать, я прокричал:

– Все в укрытие! Держать позиций!

Мы тут же бросились прятаться за бетонные постаменты и заборы оранжереи, и стали слабо отстреливаться от стремительно приближающих войск противника, которые уже почти подошли к забору особняка.

– Боже! Сколько же их там!? – спросил Кирилл, с опаской выглядывая из-за укрытия.

– Меньше, чем нас – спокойно сообщил я – Но ненамного, а учитывая, что вооружены и подготовлены они куда лучше, то у них больше преимуществ.

– И что нам теперь делать? – спросил Гаршин, едва перекрикивая стрекот автомата из которого он отстреливался от немцев – Мы так долго не протянем!

– Нужно отступать внутрь особняка, там у нас достаточно места и припасов, чтобы занять оборону – сказал я.

– Но мы здесь, как на ладони – сказал Бурмистров, что также аккуратно отстреливался из своего укрытия – Стоит нам только попытаться высунуть нос, как в нас тут же всадят пулю.

– Об этом я позабочусь – сказал я, крепко сжимая в руке меч, я знал, что нужно делать, чтобы дать моим людям время, чтобы перебежать в особняк. Но это может быть смертельно опасно, даже для меня.

Тогда я обратился к своим людям, с приказаниями:

– Бурмистров, Кирилл, когда я дам сигнал, быстро уводите людей в особняк. Гаршин, Королев, Мефодий, берите еще несколько человек и прикрывайте отступление.

– Понял – сказал Бурмистров и Кирилл.

– Есть – сказал Гаршин, Королев и Мефодий.

– Постойте, а что за сигнал вы дадите? – поинтересовался Бурмистров.

– А вот такой – произнес я, после чего резво выскочил из своего укрытия, и, выставив клинок перед собой, я с яростным криком побежал на приближающегося врага.

– Erschieße diesen Idioten! (Стреляйте в этого идиота!) – донесся до меня приказ немецкого командира, после которого, немецкие солдаты отвлеклись от моих людей, сконцентрировав весь огонь только по мне.

Но, несмотря на все их старания, все выпущенные в меня пули просто зависали в воздухе и падали на землю.

– Was zur Hölle?!(Что за черт!?) – услышал я, пораженные возгласы солдат.

– Wie ist das möglich!?(Как такое возможно?!) – удивленно воскликнул их командир.

– Es sieht so aus, als wäre dies eine Art neue sowjetische Entwicklung(Похоже, это какая-то новая советская разработка) – сказал помощник командира.

На бегу, я успел зарядить свой меч энергией, и выпустил по солдатам две энергетические волны, что разорвали в клочья более десятка военных, и сильно ошеломили всех остальных. Воспользовавшись их замешательством, я с силой оттолкнулся ногами от земли, и, подпрыгнув на пару метров в высоту, пролетел несколько футов, пока не приземлился прямо в центре их строя, попутно разрубив пополам ближе стоящего солдата. Затем, тут же вонзил клинок в живот его товарища и, используя его как живой щит, двинулся к трем ближайшим солдатам, пока те нашпиговывали его тело свинцом, пытаясь попасть в меня. Подойдя к ним на достаточно близкое расстояние, я откинул расстрелянное тело и с разворота ударил по одному из стрелявших, снеся ему нижнюю челюсть, а после попытался нанести удар по другому солдату. Тот попытался блокировать его своим автоматом, но меч без труда разрубил его, оставив в руках солдата лишь две сломанные половины, после чего я сделал рубящий замах и воткнул свое лезвие в область между его шеей и плечом, и тем самым моментально убив его. А пока я вытаскивал свой меч из поверженного противника, третий солдат, находясь в глубочайшем ужасе от той кровавой картины, что я только что перед ним разыграл, и решил не испытывать судьбу, выбросил оружие и подняв руки, стал медленно пятиться от меня.

На его лице читался панический страх.

– Fass mich bitte nicht an, erbarme dich!( Пожалуйста, не трогай меня, помилуйте!) – с умоляющим видом говорил он мне. Я плохо знал немецкий, но по его голосу я догадался, что тот просил о пощаде.

Разумеется, щадить его я не собирался, но стоило мне подойти к нему всего на пару шагов, как тот с громким криком бросился бежать от меня, и был тут же застрелен своим командиром, что стоял поодаль от нас.

– Niemand in meinem Trupp würde es wagen, vom Schlachtfeld zu fliehen!(Никто в моем отряде не посмеет сбегать с поля боя!) – со зверской серьезностью выкрикнул командир.

Я не испытывал никакого сочувствия к солдатам Вермахта, но должен про себя отметить что это был подлый поступок.

Но долго рассуждать об этом у меня не