В данный момент развития этой расы создалась некоторая напряженность между двумя основными импульсами ее природы. Цивилизация достигла своего наивысшего расцвета в те времена, когда оба импульса были активны и ни один из них не доминировал. Но, как и во многих других мирах, развитие естественных наук и создание источников механической энергии, питающихся от жаркого местного солнца, привели к серьезному смятению умов. Производство бесчисленных предметов комфорта и роскоши, создание общемировой сети электрических железных дорог, развитие радио, исследования в области астрономии и механистической биохимии, насущные потребности войны и социальной революции – все эти факторы усилили активный образ мышления и ослабили созерцательный. Кризис достиг своего пика, когда появилась возможность вообще обходиться без дневного сна. Любому живому организму утром можно было сделать инъекцию вещества, полученного в результате искусственного фотосинтеза, и тогда человек-растение мог практически целый день заниматься активной деятельностью. Вскоре люди выкопали свои корни и использовали их в качестве сырья для промышленности. Корни больше не требовались по их прямому назначению.

Нет нужды описывать последовавшие за этим ужасные события. Как оказалось, вещество, полученное в результате фотосинтеза, хоть и поддерживало тело в бодром состоянии, не содержало очень важной эссенции духовности. Среди населения планеты широко распространилась болезнь «роботизма» – чисто механического образа жизни. Следствием этого, разумеется, стало лихорадочное развитие промышленности. Люди-растения носились по своей планете на всевозможных механических средствах передвижения, украшали себя синтетическим предметами, стали использовать энергию вулканического тепла, проявляли немалую изобретательность в истреблении друг друга и тысяче других лихорадочных спешных действиях в погоне за вечно ускользающим от них счастьем.

Испытывая невыразимые страдания, они начали понимать, что весь их нынешний образ жизни совершенно чужд самой сути природы растений, каковыми они и являются. Лидеры и пророки осмелились возвысить голос против механизации, роста влияния интеллектуальной научной культуры и искусственного фотосинтеза. К этому моменту почти все корни расы были уничтожены, но биологи занялась разведением из нескольких уцелевших экземпляров корней для всех индивидуумов. Очень постепенно, но все население получило возможность вернуться к естественному фотосинтезу. Промышленность повсеместно исчезла как снег под солнцем. Вернувшись к прежнему животно-растительному образу жизни, утомленные и измученные долгой горячкой индустриализации, люди-растения открыли, что период дневного покоя доставляет им невероятное наслаждение. По сравнению с этим восторгом их недавний образ жизни показался им еще более жалким. Интеллектуальные же возможности самых светлых голов этой нации от возврата к растительной жизни со всеми ее особенностями еще больше усилились. И вскоре они достигли таких вершин духа, которые могли быть примером для всех цивилизаций Галактики.

Но даже в самой духовной жизни есть свои искушения. Экстравагантная лихорадка индустриализации и интеллектуализма так коварно отравила разум людей-растений, что когда они, наконец, стали бороться с ней, то зашли слишком далеко и однобоко стали делать основной упор на растительный образ жизни, как когда-то – на животный. Мало-помалу они тратили все меньше и меньше времени и энергии на решение «животных» задач и дошли до того, что не только днем, но и ночью оставались растениями, пока, наконец, активный, ищущий, преобразующий животный разум не умер в них навсегда.

Какое-то время раса пребывала во все более одурманенном состоянии пассивного единения со всемирным источником бытия. Отлаженный за многие века биологический механизм сохранения жизненно важных для планеты газообразных веществ был настолько хорош, что еще очень долго продолжал действовать сам собой. Но индустриализация увеличила население планеты настолько, что имеющихся запасов воды и газа было уже недостаточно. Скорость круговорота веществ опасно возросла. Этот механизм работал с перенагрузкой. По прошествии некоторого времени началась утечка, но никто и не устранял ее причины. Постепенно планета лишилась воды и других летучих веществ. Опустели бассейны, засохли корни-губки, сморщились листья. Один за другим блаженные и утратившие «человеческий облик» обитатели планеты выходили из состояния экстаза, чтобы ощутить свою болезнь, отчаяние и, наконец, смерть.

Но, следует все же отметить, их достижения не пропали втуне для нашей Галактики.

Вообще, люди-растения были весьма необычными созданиями. Некоторые из них заселяли очень любопытные планеты, о которых я еще не говорил. Хорошо известно, что маленькая планета, слишком близко расположенная к солнцу, из-за его приливно-отливного воздействия постепенно перестает вращаться. Дни на ней становятся все длиннее и длиннее, и в конце концов одна ее сторона оказывается навечно обращена к палящему светилу. В Галактике можно найти немало планет такого типа, имеющих разумных обитателей; некоторые из них были заселены людьми-растениями.

Все эти не знающие смены дня и ночи планеты весьма неблагоприятны для жизни, ибо одна их сторона вечно раскалена, а другая – вечно в глубоком холоде. На освещенной стороне планеты температура могла достигать такой, при которой плавится свинец, в то время как на темной стороне никакое вещество не могло пребывать в жидком состоянии, ибо температура здесь бывала лишь на один-два градуса выше абсолютного нуля. Между двумя полушариями проходил узкий пояс, или, вернее, лента зоны умеренного климата. Здесь огромное палящее солнце всегда было частично скрыто за горизонтом. Край этой ленты, ближе к холодному полушарию, защищенный от убийственных прямых лучей солнца, но освещаемый его короной, и где земля отчасти согрета теплом открытого солнцу полушария, был тем местом, где жизнь не была совсем невозможной.

Если на таких мирах возникала жизнь, она всегда успевала достичь довольного высокого уровня биологической эволюции, прежде чем вращение прекращалось. По мере того как дни удлинялись, жизнь вынуждена была приспосабливаться к резким перепадам температур. На полюсах этих планет (если только у нее не было слишком большого наклона к эклиптике) сохранялась примерно постоянная температура, в силу чего они становились своеобразными цитаделями, из которых живые формы «совершали вылазки» в менее гостеприимные места. Многие виды могли выживать и вдоль экватора с помощью весьма простого метода: днем и ночью они пребывали в «спячке» под землей и выбирались оттуда только на рассвете и закате, чтобы недолго вести чрезвычайно активную жизнь. Когда продолжительность заметно возрастала, до нескольких наших месяцев, некоторые виды, развившие в себе способность к быстрому передвижению, просто постоянно перемещались вокруг планеты, следуя за рассветом или закатом. Странно было видеть, как эти чрезвычайно гибкие существа мчатся по равнинам экватора в лучах заходящего или восходящего солнца. Зачастую их ноги были такими же стройными и высокими, как мачты наших кораблей. Они то и дело отклонялись в сторону и вытягивали длинные шеи, чтобы схватить на бегу какое-нибудь мелкое существо или пучок листвы. Такое быстрое и постоянное перемещение было бы невозможным на мирах, менее богатых солнечной энергией.