— Ты хоть понимаешь важность обнаружения такого старого дневника?

— Даже больше, чем ты думаешь.

— Никто не поверит в это. Никто.

Они высмеют и выставят ее вон из профессии, если Тори хотя бы попытается представить это. Эш сделал еще один глоток пива.

— Ты, скорее всего, прав насчет него.

Потому что он, черт побери, собирался все довести до конца. Ее глаза сияли, а дневник она держала перед собой, как бесценного младенца.

— Я держу нечто, что кто-то бережно хранил одиннадцать тысяч лет назад. Одиннадцать тысяч лет назад, — повторила она. — Бог мой, да ты понимаешь, насколько он стар?

Даже лучше, чем она могла себе представить.

— Эта книга может рассказать мне обо всем. Что они ели, как они жили… — слезы навернулись у нее на глаза. — С ней мы откроем мир, о котором ни одна живая душа и понятия-то не имела. Я не могу поверить в это открытие. Не удивительно, что никто не знал этого языка, а оборудование не могло определить правильно эпоху. Все сходиться, но никто не поверит в это, поэтому мы продолжим свои тесты снова и снова. Боже мой, — выдохнула она. — Одиннадцать тысяч лет. Только представь, каким прекрасным должно быть был мир.

Только не с его точки зрения. Лично он, очень бы хотел стереть из своей памяти большинство этих лет.

— Ты заляпала журнал своими маслянистыми руками. Ты наверное не хочешь установить его реальную дату происхождения?

Тори немедленно опустила дневник.

— Спасибо. А то меня иногда уносит.

Она села к нему на пол, положила руки ему на кресло и поймала его взгляд.

— Что еще ты можешь рассказать мне о нем?

И снова, даже больше, чем она сможет поверить. Ашерон мог рассказать о каждой упомянутой личности, и даже представить двоих из них, кто все еще был жив и дышал. Это было самой страшной частью всего этого. Содержание дневника было абсолютно безвредным. Оно лишь показывало, насколько Рисса была покровительствуемой и наивной, когда была еще девочкой. Насколько бесценной она была.

— А что еще ты хочешь узнать?

Прежде чем она успела ответить, как у нее зазвонил телефон песней Оззи Осборна "Вою на луну".

— Подожди секундочку. Это Дэвид.

Эш откинулся назад в кресле, пока Сотерия пошла отвечать на звонок. «Ты ведь знаешь, что тебе не стоило говорить ей, о чем был журнал?». Но теперь это не имеет уже ровным счетом никакого значения. Было лишь с десяток существ, кто мог прочитать его, и одним из них был человек. К тому же лучше уж он взглянет, и прочтете эту книгу первым. Теперь он знал, что ему нечего было бояться. Но Ашерону было необходимо держать Тори поблизости, чтобы отвлекать ее от поисков, прежде чем она найдет журнал, который действительно взорвет общественность. Это может поднять вопросы, на которые ему совсем не хочется отвечать.

— Это ужасно! Кто-нибудь пострадал?

Эш нахмурился, услышав волнение в голосе Тори, прежде чем повернулся и стал прислушиваться к разговору.

— Хорошо. Просто держите меня в курсе. Спасибо, милая.

Когда Сотерия вернулась, то выглядела очень бледной.

— Все в порядке?

— Нет, кто-то напал на членов моей команды вчера в Греции.

Эш нахмурился.

— Что ты имеешь ввиду?

— О, это было ужасно. Мы потеряли часть исследований и несколько артефактов, которые не были еще перевезены. Дэвид сказал, что Николас пытался остановить бандитов, но не смог. Он будет в порядке, но уж очень сильно его ударили, — она покачала головой. — Клянусь, мы прокляты. Каждый раз, когда мы подбираемся к важному моменту раскопок, всегда случается нечто плохое.

— Может, это древние боги говорят вам оставить все, как есть.

Она ухмыльнулась.

— Может и так, но я не могу. Оба мои родителя отдали свои жизни, чтобы доказать существование Атлантиды. Мой дядя также пожертвовал своей жизнью и нормальной психикой ради этого. Моя кузина сдалась, но я могу поклясться на могиле своих родителей в том, что не сдамся до тех пор, пока репутация моего отца не будет восстановлена. Я устала, что он всегда является объектом насмешек на всех вечеринках, стоит кому-нибудь затронуть тему Атлантиды, — Тори посмотрела на него. — Уверена, тебе неведомо, что такое быть высмеянным и униженным.

— Ты недостаточно меня знаешь, чтобы делать такое утверждение.

— Извини, — тихо сказала она. — Кстати, кем была та рыжеволосая?

Ее постоянная смена мыслей обескураживала Ашерона.

— О чем к черту ты сейчас говоришь?

— В Нэшвилле. Ты был с красивой рыжеволосой женщиной, которая встала и ушла на самом интересном. Так кто она?

Черт, а она наблюдательна.

— Давний друг.

— А ты был очень груб с ней. По ее поведению, я предположила, что между вами что-то есть.

На этот раз была его очередь ухмыляться от одной только мысли.

— Могу тебя заверить, что ничто нас с ней не связывает.

А иначе это повлекло бы за собой то, что Артемиде пришлось бы открыто признать, что у них был интим. И что с того, что у них есть общая дочь и пол — пантеона знает, что они спали, но она все еще не может заставить себя признать, что Ашерон был для нее чем-то большим, чем просто платоническим любимцем.

— Ты был резок с ней, — упрекнула его Тори.

Эшу пришлось сдерживать свой гнев изо всех сил от ее осуждения, когда она не имела ни малейшего представления, сколько дерьма он получил от Артемиды за века — включая тот факт, что она хранила в секрете рождение их дочери одиннадцать тысяч лет. Богине повезло, что он не убил ее за этот маленький фокус.

— Слушай, моя личная жизнь, это моя личная жизнь. Если только эта тема тебя интересует, то я ухожу.

Тори легонько хлопнула его по коленке.

— Не будь таким раздражительным постоянно.

— Да, хорошо. Я не люблю говорить о себе и вообще презираю личные вопросы.

— Прекрасно. Мне нужен лишь твой мозг на некоторое время.

Она протянула ему полный контейнер пахлавы. Эш нахмурился:

— Что это?

— Я же тебе говорила, пахлава.

— А я, правда, не ем ее, но спасибо за заботу.

Ашерон вернул ее обратно.

— Ты многое теряешь.

Она схватила треугольничек лакомства прежде, чем поставить ее обратно на стол.

— А теперь научи меня читать.

Эш снова открыл журнал.

— Есть еще несколько дополнительных букв и дифтонгов, которые не используются в классическом греческом, к которому привыкла ты. Окончания и спряжения также отличаются.