вышке примыкает «мост» с воротом (очевидно, горизонтального вращения) и амбар для снастей. Вся система приводится в действие значительным количеством людей.

Проходка ведется вначале колодцем, в который опускается сруб, а затем бурением. Бурение производится сменными буравами нескольких различных типов; каждый тип имеет несколько номеров в зависимости от размера. Буравы меняются в зависимости от грунта: песок, мелкий хрящ или «щекоту» надо пойти «шеломом железным». «Буде не пойдетъ шеломъ — розмина буравы; …мѣлкое каменье — мелкими трезубы, большимъ — болшее, середнимъ — середнее» (стр. 242). «Трезубы» — фрезерные коронки с 6 зубцами.

Ко всему этому приложены точные описания каждой детали с указанием размеров с точностью до 0,5 см (напр., «…а глуботиною менши четь вершка»).

С такой же точностью рекомендуется запоминать глубины соляных слоев («…и ты гораздо попамятуй сажени и вершки и полувершки и четь вершки»)[1154]. После бурения в скважину вставляли проконопаченные трубы, засыпали внешние зазоры землей и направляли фонтанирующий рассол в црен или в запасной резервуар. На руководстве есть приписка: «В жерло хожено буравомъ до дна восемь десять восемь саженъ». Таким образом, сложная конструкция скважины позволяла бурить землю на 160 метров («трубная сажень» — 182,8 см). Надо учесть, что при каждом бурении был риск не натолкнуться на соляной слой. «Только бог не дастъ росолу и хозяинъ изволитъ опять поднимать трубки…»

Теперь, после ознакомления с техникой бурения, нам станет понятна приведенная выше фраза: «А иметь быти, дасть богъ соль…» Понятна нам станет и необходимость кооперации нескольких складчиков, совместно организующих сложное и дорогое солеваренное производство, понятно и сожаление летописца по поводу двух варниц, в которых «и не бысть». Вопрос заключается лишь в том, насколько мы правомочны перенести данные конца XVI в., когда была составлена эта инструкция, в XV или XIV в.

«Роспись» несомненно отражает более раннее время; об этом косвенно может говорить четко разработанная, устоявшаяся терминология. Здесь упоминается свыше 120 терминов (исключительно русских, народных), иногда очень образных, как, например: «собаки», «векши», «боран», «пасынок», «перо», «сорочьи лапки».

Район, в котором применялось с XVI по XIX в. руководство, — это старый солеваренный район, где условия залегания соляных слоев были одинаковы, разумеется, и в XIV и в XVI вв.

Рукопись была найдена близ Тотьмы, а относительно этого района у нас есть сведения середины XVI в.

В житии Феодосия Тотемского (события 1554 г.) говорится о том, что монастырь Феодосия получил право «у Соли на Тотьме труба садити и соль варити… а соли де из трубы доброго рассолу на варницу сварят по 5 тысяч пуд соли на год»[1155].

Это свидетельство подкрепляет предположение о более раннем применении бурения и труб. Сопоставляя все приведенное выше, можно думать, что княжеские, монастырские и «сябринные» солеварни конца XIV–XV вв. были организованы в согласии с техническими принципами «Росписи». Может быть, не случайно и то, что упоминания об усольях, удаленных от моря, усольях, работавших на глубинных рассолах, встречаются в источниках только со второй половины XIV в., когда вообще в русских землях появляется много технических новшеств, как, например, водяные мельницы, артиллерия, крупное литье и др.

Широкое применение железа (огромные црены, шесты, трубы, буравы и др.) в солеваренном деле и в других промыслах неизбежно влекло за собой развитие доменного дела. Выше мы рассмотрели технику доменного дела в связи с общим очерком технических изменений деревенского ремесла. Сейчас нам придется говорить о доменном деле, как о промысле. Варка железа для нужд местных кузниц производилась, по всей вероятности, почти повсеместно, но к XV в. выделилось несколько районов, где доменное дело стало специальным промыслом. Одним из таких районов, наиболее полно освещенным источниками рубежа XV–XVI вв., является упоминавшаяся уже часть Вотской пятины. Сюда входят погосты Каргальский, Никольско-Толдожский, Замостский, Покровский, Дятелинский и Дудоровский, в которых по писцовым книгам насчитывалось 204 домницы разной мощности[1156].

Доменный промысел возник здесь не к концу XV в., а раньше, о чем говорят ссылки писцов на «старый доход». Это дает нам право отодвигать время возникновения домниц по крайней мере, к середине XV в. Данные «старого дохода» позволяют говорить об устоявшемся, давно сложившемся и связанном с рынком промысле. Есть целые группы домниц, которые и по старому письму вносили оброк уже не крицами, а деньгами[1157], что говорит о товарном характере их производства. В тех же случаях, когда старый доход состоял из готового железа, мы зачастую встречаемся с очень значительными количествами его. Так, например, одна из домниц с. Виликина платила оброка 110 криц железа[1158].

Все это позволяет считать доменный промысел Вотской пятины старым, уходящим далеко вглубь. В этом же убеждает и техническое совершенство домниц, наличие в них двух или нескольких печей.

Основное изменение, отмечаемое новыми писцовыми книгами по сравнению со «старым письмом» состояло в доменном деле, как и во всех остальных областях хозяйства, в замене натурального оброка денежным. Это, в свою очередь, говорит о все более товарном характере промысла. Например, в дер. Черной по старому доходу шло 75 криц железа и, кроме того, 5 криц ключнику. Новый доход установлен в 5 гривен, «а ключничь доходъ по старинѣ»[1159].

Таким образом, можно говорить о полной замене натурального оброка (в помещичьей части) денежным, и о повышении самой нормы оброка, так как 75 криц по стоимости не равны 5 гривнам: 1 крица стоила около 1/4 деньги, в новгородской же гривне было 14 денег, следовательно, 5 гривен равны 70 деньгам или стоимости 280 криц[1160].

Интересно остановиться на взаимоотношениях доменного и кузнечного дела.

Известен лишь один случай, когда владельцем домницы был кузнец, но несомненно, что многие домницы имели в своем инвентаре основное кузнечное оборудование (необходимое для проковывания криц), а иногда при домницах, не выделяясь из их состава, существовали и кузницы, о чем говорит доход кузнечными изделиями, полученный с домниц[1161]. Иногда в районе, густо насыщенном домницами, совершенно отсутствуют кузнецы[1162], иногда же наоборот: кузнецы гнездятся именно там, где варится для них железо[1163].

В первом случае можно предполагать работу на рынок, связь деревенских домников с какими-то кузнецами на стороне. Такими сторонними кузнецами скорее всего могли быть кузнецы Новгорода Великого.

Во втором случае перед нами зародыш ремесленного посада с наличием двух производственных групп — домников и кузнецов, групп одинаково порывающих с сельским хозяйством и ведущих свое производство в расчете на рынок. Но на рынке в этом случае выступают не обе группы, а лишь одна — кузнецы, перерабатывающие сырье домников и с этим выступающие на рынке. В условиях