Димка все два дня искал генерала Юбера, то есть просто бесцельно блуждал по улицам.

Продукты дорожали, особенно хлеб, но пока еще не слишком сильно. Может, конечно, для Димки, имевшего в кармане несколько золотых монет, это было и так, но, по крайней мере, распространение блинов по столице говорило о том, что деньги у людей пока еще есть и цены не зашкаливают.

Такое возникало чувство, что блинами торговали повсюду. Сначала к Флоранс приходили представители от трактиров и прочих мест общественного питания с просьбой продать рецептик, потом подключились пираты от кулинарии, и теперь блинами была завалена вся столица.

«Если когда-нибудь я буду писать мемуары, – думал Димка, – так и напишу: первые дни революции были пропитаны для меня запахом блинов».

Блины продавались в трех вариантах: как яггайские лепешки, как революционные лепешки и как революционные лепешки по-яггайски. Димка честно обнюхал их все, но нашел только одну разницу: революционные лепешки по-яггайски были дороже остальных.

На улицах часто попадались розовые колесницы-катафалки. Правильно, после революции всегда найдется, кого похоронить…

В один из дней Димка выбрел на площадь, запруженную народом. На помосте, крайне похожем на тот, который стоял возле дворца во время штурма (таскают они его туда-сюда, что ли?), выступал товарищ Речник.

– Товарищи! – потрясал он кулаком – Революционное отечество в опасности!

Опасность, как ни странно, угрожала не со стороны красных контрреволюционеров, а от нахально вторгшихся на нашу землю захватнических орд. Вообще, товарищ Речник был большим идеалистом и считал, что достаточно отобрать у дворян все их привилегии и потом сказать: «Ребята, давайте жить дружно!» – и те сразу станут лучшими друзьями горожан и начнут работать не покладая рук: кто портным, кто кузнецом… Или хотел убедить других так считать…

– Товарищи, – продолжал Речник, – пора забыть о том, кем мы были! Отбросить господ и сеньоров, остроголовых и тупоголовых! Пора понять, что мы – один народ, и мы должны вместе изгнать противника с нашей земли! Все на оборону Этой страны!

– ДА! – взревела толпа.

– Все в ряды Зеленой армии!

– ДА!

Правда, никто из самых громких не рванулся немедленно записываться в ряды Красной, тьфу, Зеленой армии. Туда, к сборным пунктам, то есть к столам под зелеными флагами, спокойно потянулись самые молчаливые.

– Ах, – воскликнула маленькая летунья в толпе, – дело пойдет!

Знамена, кстати, революционеры придумали такие: зеленое полотнище, на нем – белый круг, а в кругу – черные скрещенные молотки. То есть такой дальтонический нацистский флаг. Когда Димка спросил у господина Шарля, не знает ли тот, почему знамя именно такое, то оказалось, что все просто: зеленое, потому что это цвет революции, черные молотки – как символ труда, а белый круг – потому что на зеленом фоне черные молотки плохо видны.

– Счастья всем!! – Товарищ Речник выкинул руку в партийном салюте.

– СЧАСТЬЯ ВСЕМ! – подхватила толпа.

«Угу, – подумал Димка, выбираясь, – и вам зиг хайль…»

О побеге королевы ходили самые разнообразные и загадочные слухи, достоверность которых ограничивалась только фантазией рассказчика. Была даже версия, что королева перегрызла прутья решетки, потом зарезала охранников заколкой, спрыгнула в ров с водой и уплыла. Где рассказчик нашел ров возле тюрьмы бывшей жандармерии, которая стояла на улице, было известно только ему самому.

На самом деле, как рассказал потом господин Шарль, все было намного сложнее. Когда господин Шарль, товарищ Речник и Жозеф планировали побег, то товарищи революционеры наотрез отказались рассматривать предложенную господином Шарлем мысль с расстрелом охраны. Люди должны были остаться целыми и невредимыми. То есть господину Шарлю с королевой предлагалось либо бежать под пулями охранников, либо надеяться, что в самый необходимый момент те отвернутся.

И охрана таки дружно отвернулась. В тюрьму неожиданно приехал товарищ Кузнец с целью проведения, так сказать, политинструктажа, на который собрались все охранники. Конечно, будь они профессиональными тюремными сторожами, кто-нибудь обязательно бы остался, но что вы хотите от вчерашних подмастерьев и слуг? Они понадеялись на толщину и прочность решеток, а также на то, что королева – не летун, и с высоты третьего этажа не спрыгнет. Даже если сумеет протиснуться между прутьями. Ни у какого человека не хватило бы сил, чтобы раздвинуть их.

Если не использовать магию.

Когда началась зажигательная речь Жозефа, по улице, мимо окон камеры, где держали королеву, проехал воз с сеном. Короткий свист, королева выглянула из окна и поймала брошенный ей пакет. Ну пусть с третьей попытки.

В пакете – несколько длинных полос мягкой гадости, похожей на пластилин. По крайней мере, слова, которым господин Шарль это назвал, Димка не знал, а по описанию похоже. Королева сняла полосу бумаги с «пластилина», на котором выдавлены руны воды. Только написанные наоборот. Полосы приклеиваются к прутьям решетки, рунами к металлу. Несколько секунд… Срабатывает магия.

Димка во время рассказа подумал, что хорошо, что он не видел, как под действием магии толстые стальные прутья приобретают мягкость резины. Ему хватило зрелища откованной из стали покрышки для паровика.

Королева раздвинула прутья и спрыгнула вниз на сено, где ее уже ждал господин Шарль. Телега тронулась и уехала в сторону заката.

Участвовали трое. Господин Шарль, которому выпало самое тяжелое – попадись он во время побега, и товарищ Речник отрекся бы от всего и приказал казнить преступника. Наверное. Жозеф занимал охрану. Сам товарищ Речник лично проинструктировал королеву, что она должна будет сделать.

Вот и все.

Теперь господин Шарль с королевой сидят в спальне особняка. Ну или не сидят, Димке не нужно было дополнительного предупреждения не подслушивать, сам не извращенец. Жозеф уже пообещал принести пропуска из города, чтобы без помех сбежать.

Но все пошло не по плану…

На третий день Димка вышел из дома и направился привычным маршрутом, мимо сгоревшего кафе, в сторону центра столицы. И тут он напрягся.

Вместо двух листовок (разыскиваются генерал Юбер и королева) на стене висели четыре. На крайней справа красовалась легкоузнаваемая рожа яггая! А яггаи, как известно, не ходят толпами по столице.

Димка подошел поближе, озираясь, как грабитель банка.

Генерал Юбер, королева…

Господин Шарль и Димка. Слово «Хыгр» в листовке опознавалось легко. Даже без кляксы.

Что за черт?!

Димка рванулся назад.

На кухне плакала Флоранс, напряженно барабанил пальцами господин Шарль.

На столе лежали свежие газеты.

В Речника стреляли.

Вечером, когда он агитировал народ вступить в Зеленую армию, с крыши одного из домов раздались выстрелы. Два, но товарищу Речнику хватило. Пока он, зажимая рукой окровавленную грудь, сползал на пол помоста (кстати, его и вправду таскали туда-сюда, как талисман), двое революционных полицейских уже обыскали чердак, откуда шла стрельба, но нашли там только разряженную двустволку и письмо, нахально оставленное на виду. Стрелок исчез.