это. Что мы можем сделать с этой ситуацией? Сейчас что-то происходит в отношении Пентагона, который хочет всех вытащить, а вы хотите оставить их там.

К: Послушайте, Джерри, любой может отдать приказ вытащить всех. У нас есть две обязанности, это все, что я говорю: первая – помочь южным вьетнамцам, и во‑вторых, поддерживать порядок в ситуации. Мы должны перестать спекулировать на том, кто возьмет на себя вину. Я не думаю, что это стоит споров. Я был бы сумасшедшим, чтобы продержать людей там на день дольше, чем необходимо.

Ш: Верно.

К: Я пытаюсь защитить переговоры, а также сохранить максимальное количество людей в живых, и пока это работает. Если бы мы отдали приказы об общей эвакуации до того, как снизили количество до управляемого уровня, это поставило бы под угрозу, без необходимости, ряд жизней. В этих событиях есть определенная логика. Если один американец сломает ноготь на ноге, кого-то надо сделать виноватым.

…

Время от времени поступали и телефонные звонки с одобрением.

СЕНАТОР СТРОМ ТЕРМОНД (РЕСПУБЛИКАНЕЦ —

ШТАТ ЮЖНАЯ КАРОЛИНА) – КИССИНДЖЕР

Среда, 23 апреля 1975 года

12:55

…

Т: …Что нового в Южном Вьетнаме?

К: Мы продолжаем сокращать там число людей. Между нами говоря, мы вывозим много южных вьетнамцев.

Т: Я рад. Они поддержали нас, и мы должны поддержать их.

К: Не все в Вашингтоне так думают.

Т: Хорошо. Большое спасибо за разъяснение. Я был обеспокоен.

К: Нет причин для беспокойства.

ГЕНЕРАЛ СКОУКРОФТ – КИССИНДЖЕР

Среда, 23 апреля 1975 года

19:35

…

С: Мы получили телеграмму от Мартина. Я отправил ее Вам через Ларри. Он сказал, что принесет ее Вам как можно скорее. В ней говорится, что министр обороны [Вьетнама] хочет подтолкнуть Миня [Зыонг Ван Большой Минь, постоянный кандидат в президенты Южного Вьетнама и фаворит американских борцов за мир] занять пост премьер-министра и он разговаривал с послом Франции, который также подталкивает Миня.

К: Получил ли он [Мартин] нашу телеграмму?

С: Нет, эта была отправлена вчера во время его рабочего дня. Затем он поговорил с поляком, Мартин говорил и спросил, спрашивали ли его о приемлемости Миня и в чем заключалась идея поляка. Он сказал, что попытается выяснить это. Он обязательно отчитается утром, и он говорит, что я могу доложить президенту, и мы можем поговорить об этом.

К: Хорошо.

С: Ларри доведет это до Вашего сведения.

К: Есть ли у нас еще какие-нибудь другие советы?

С: Нет, не думаю, что есть.

Г-Н ЛЕСЛИ ГЕЛБ, «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС», – КИССИНДЖЕР

Среда, 23 апреля 1975 года

19:37

Г: Спасибо за звонок. Ряд вещей. Сегодня я нашел историю, в которой говорится, что единственное слово, которое мы получили от Ханоя и ВРП [временное революционное правительство – южновьетнамские коммунисты], было то, что они не будут унижать нас и что они не готовы к переговорам и не знают условий.

К: Я не буду участвовать в переговорах.

Г: Стоит ли мне сообщить Вам, что я сказал?

К: Давайте.

Г: По сути, мы просим о двух вещах. Во-первых, это своего рода гарантии для вывоза американцев и членов их семей плюс незафиксированного числа южных вьетнамцев; и, во‑вторых, Вы пытаетесь публично дать понять Ханою, что, если они только подождут, такая логика появится у Сайгона и к власти придет правительство, с которым они смогут иметь дела. Также чтобы посредниками были не Москва, Пекин или Франция. Я не сказал, что один из посредников не румын. Я считаю, что это единственный вариант.

К: Я просто… В этом есть некая толика истины, но есть некоторые неточности. Вы не будете посрамлены.

Г: Я хочу, чтобы меня хвалили. Если что-то неточно…

К: Я действительно не могу Вам сказать что. Если Вы спросите мое мнение о чем-то, что Вы согласовали со Скоукрофтом, – на самом деле он сказал мне, что это так. Он сказал, что Вы с ним разговаривали. Поверьте, он сказал, что сдержался и не так уж много комментировал.

Г: Я бы никогда не стал комментировать то, что кто-то сказал или не сказал.

К: Единственные секреты, которые могли бы сохраниться в этой неразберихе, – это секреты между журналистами и их источниками.

Г: Это неправда, не в моем случае.

К: Я не могу навязывать Вам свое мнение.

Г: Вот почему я не могу комментировать. Еще одно: Си-би-эс сообщает, что президент произнес речь во Флориде, не показав ее Вам.

К: Когда? Это было на Си-би-эс?

Г: Непосредственно перед шестичасовым выпуском новостей или сразу после них, я не могу вспомнить, когда именно.

К: Они весь день крутили эту ложь. Мы с президентом обсудили главную тему выступления. Вы читали речь? Если только он не переписал ее в самолете, это очень обычная речь.

Г: Я не могу поверить, что это так.

К: Это абсурд.

Г: Конечно, но они запустили это.

К: И я не знаю, как я могу прокомментировать все эти истории. Какой вывод я должен сделать из этого?

Г: Тот, который я рисую. Некоторые люди хотели бы, чтобы Ваше влияние на президента уменьшилось. Это ясно; вот ответ, который я вам дам. Это глупо, но кто я такой, чтобы говорить? Это была Си-би-эс.

К: Я не знаю, что значит ослабить мое влияние на президента. Я никому не препятствую высказывать его мнения и взгляды с его стороны.

Г: Вероятно, это повлияет на ваши отношения.

К: Между президентом и мной?

Г: Это ответственность любого президента – когда одного из его главных советников постоянно критикуют. Невыносимо для президента иметь дело с ним, и это должно тяготить его. Откалываются и китайцы.

К: Это совершенно другое.

Г: Это все еще усугубляет проблему.

К: Они [китайцы] говорят, что необходимо подчеркнуть роль Шлезингера, потому что у нас должна быть сильная оборонительная позиция. Это не политическая игра или внутриполитическая игра.

Г: Ваша интерпретация может быть правильной. Но они говорят, что президент больше полагается на Шлезингера, чем на Киссинджера. Но это другая история о том, как Вас воспринимают. Я думаю, что эта история в основном будет сходить на нет, и, успешна она или нет, это определенно раздражает.

К: Не меня. Я спокойно отношусь к этому. Это полностью вне моего контроля. Единственное, о чем я беспокоюсь сейчас – это как нам выйти из этого положения.

Г: Если Вы действительно приняли близко к сердцу то, что Вы сказали, это лучшее, что Вы можете с этим