Рущук находился на правом берегу Дуная, ниже впадения в него реки Лом. Во времена всех предыдущих кампаний эта крепость играла немаловажную роль. От Рущука шла железная дорога на Варну, и, кроме того, Рущук имел нспосред-ственное соединение с Шумлой, оберегавшей балканские проходы. С падением Рущука терялось разом все значение дунайской оборонительной линии. Все это турки сознавали очень хорошо и поэтому позаботились принять все меры, чтобы сделать Рущук неприступным и непреодолимым.

Господствуя над течением Дуная, крепость эта обстреливала водный путь по реке, а также замыкала пути в Шумлу, Варну и Тырново. Как главный город дунайского вилайета, Рущук находился в гораздо лучших условиях, чем дунайские города Болгарии. В нем были расположены консульства почти всех иностранных государств.

Около Рущука было собрано до 150 тысяч. Со дня на день ожидали прибытия главнокомандующего Абдул-Керим-паши.

Настоятельная необходимость отправить полученные сведения возможно скорее не давала Фаврикодорову покоя. Однажды у входа в бакалейный магазин он обратил внимание на нескольких человек, в которых без труда признал греческих моряков. Как выяснилось впоследствии, это были владельцы или капитаны судов, задержанных у Рущука на случай войны. Один из этих молодцов своим бравым видом невольно обратил на себя внимание русского лазутчика. Он производил впечатление человека, способного переправиться вплавь через Дунай. В разговоре моряк жаловался на убытки, принесенные ему войной и бездействием. В конце концов Фаврикодорову удалось «оторвать» своего нового знакомого от компании моряков и остаться с ним наедине. В этот момент он обратился к моряку на его родном языке и заявил, что является лазутчиком русской армии. Отнесись грек к услышанному враждебно, его бы не спасли ни ловкость, ни большая сила — рука Фаврикодорова судорожно сжимала рукоятку ятагана. Но лицо моряка не выразило ничего, кроме крайнего изумления: за минуту до этого он говорил с настоящим турком, и вдруг чистейший греческий язык и вдобавок от русского лазутчика.

Предположения Фаврикодорова оправдались — для Димитраки, так звали моряка, переплыть не только Дунай, но и реку вдвое шире не составляло никакого труда. В водной стихии он чувствовал себя так же, как и на суше.

Взяв с моряка самую страшную клятву, которую только можно было придумать, он передал ему письмо для генерала Скобелева. В ту же ночь, как впоследствии убедился Фаврикодоров, храбрый моряк вплавь добрался до Журжево и доставил письмо по назначению, даже не замочив его.

Сознавая важность Рущука в стратегическом отношении, турки не пожалели средств сделать его неприступным. Крепость имела орудия новой системы — по 24 на каждой из четырех батарей. Каменные блиндированные погреба были переполнены снарядами. Кроме того, все окружавшие город возвышенности имели отдельные укрепления и таковых насчитывалось 18 больших и 24 малых.

10 июня прибыл давно ожидаемый главнокомандующий Абдул-Керим-паша. 17 июня Фаврикодоров выехал из Рущука. Путь его пролегал через город Ловчи в Плевну. В Плевне Фаврикодоров застал не более 300 солдат под командовали-ем Узун-Неджиба. Из укреплений имелась только одна батарея на Упанце, но, зайдя в кофейню, он узнал, что турецкое военное начальство намерено укрепить Плевну и сосредоточить здесь сильную армию. Со дня на день ждали прибытия английских инженеров.

Обратную переправу наш лазутчик совершил вполне удачно с сербским лодочником, который высадил его на молдавской стороне ниже Турно-Северина. До этого города Фаврикодоров добрался пешком и, купив себе приличный европейский костюм, добрался до Систово, где находилась главная квартира русской армии. Фаврикодоров отдал отчет о своей поездке полковнику Артамонову и вручил ему полную выписку о вооружении крепостей Никополя и Рущука, с указанием количества орудий и расположения всех укреплений; передал все, что было им замечено особенного относительно состава турецкой армии, ее вооружения, продовольствия, военных запасов и санитарной части, причем обратил особое внимание полковника на присутствие в неприятельской армии большого количества английских офицеров, преимущественно артиллеристов и инженеров.

Как следовало из «Свидетельства» Артамонова, Константин Николаевич Фаврикодоров был послан «31–20 мая 1877 г., через Сербию в Рущук для разведывания об укреплениях, позициях и числе войск; по возвращении им сообщены были сведения: 1) о количестве пороха, привезенного из Салоник в Рущук; 2) о количестве запасов и продовольствия, приготовленного для турецких войск; 3) о числе арабов, ожидаемых в Рущуке; 4) о составе армии отправленного в Черногорию Али-паши и числе лошадей, закупленных им для своей армии; 5) о прибытии турецкого главнокомандующего Абдул-Керима в Рущук и его свите, об отбытии его в Сшистрию и, наконец, 6) подробная таблица батарей, траншей и сведений о количестве таборов низама, зейбеков, башибузуков и черкесов в крепостях и укреплениях: Видине, Лом-Паланке, Рахове, Никополе, Систове, Рущуке, Сумонле, Ловче, Плевне, Враще, Клиссуре, Берковцах, Белградчике» (Воспоминания лазутчика. Указ. соч. С. 319–320).

26 июня Фаврикодоров был вновь направлен в Видин и Плевну для выяснения обстановки. Затем ему следовало отправиться на юго-восток и собрать информацию о силах, сосредоточенных в Румелии и крепостях Шумле и Варне.

Успех первой переправы вынудил Фаврикодорова придерживаться первоначального пути и обращаться к содействию людей, уже однажды оказавших ему услугу. Он добрался по прежнему маршруту до города Турно-Северино, а оттуда направился разыскивать уже знакомого рыбака Морара, чтобы вновь переправиться на правый берег Дуная. Рыбак не узнал русского лазутчика с первого взгляда, так как считал его давно погибшим. С первых же слов Морар охотно согласился переправить Фаврикодорова на другой берег, заранее заявив, что удовольствуется незначительной платой.

Не менее радушный прием наш лазутчик встретил и у старых знакомых сербских пастухов. И снова покупка 15 баранов и преображение в чабана. И снова знакомая дорога в Видин. В его отсутствие Осман-паша с 50-тысячной армией направился на Белградчик, а оттуда намерен был двинуться в Плевну и там укрепиться. Сведения эти были настолько важны, что Фаврикодоров изыскал возможность направить донесение Артамонову. В Видине Фаврикодоров снова купил себе турецкий костюм и хорошую лошадь, а из полиции, благодаря порядочному «бакшишу» (взятке), добыл турецкий паспорт на имя турка Хасана-Демержи-оглу. Хотя в первой поездке никто не спрашивал у него документов, Фаврикодоров решил, что приобретение хорошего паспорта было весьма желательно, особенно в тот момент, когда русские находились уже в Болгарии и турки сделались гораздо осторожнее.

Всю дорогу от Видина до Плевны Фаврикодорову приходилось обгонять сильные турецкие отряды. Когда русский лазутчик прибыл в город, он уже был занят авангардом армии Осман-паши. Тысячи болгар под руководством анппий-ских инженеров сооружали целую сеть траншей и редутов по окружающим город высотам. С целью как можно тщательнее осмотреть производившиеся работы Фаврикодоров «обратился» в продавца рахат-лукума и других сладостей, любимых турками. Купив себе необходимые припасы и уложив их на лоток, он с утра стал посещать работы. Вначале, как выяснилось, его не пропустили, но настырный лазутчик все-таки прорвался со своим товаром. Турки шутили с ним и раскупали его товар. А Фаврикодоров исподволь высматривал, расспрашивал и узнавал все нужное. Везде он пробирался беспрепятственно, никому не приходило в голову в скромном, простоватом торговце подозревать русского лазутчика. В одном только месте, называемом Долюм-сус, рыжебородый англичанин прогнал его, и только потому, что Фаврикодоров своими прибаутками развлекал работавших солдат.