После смерти мужа Элеонора Владиславовна осталась в огромной квартире одна: дети выросли и разлетелись по свету, а возится с внуками она не любила, предпочитая любить их на расстоянии. Изредка заезжал Дмитрий — самый младший и самый любимый из внуков. Дмитрий был в том возрасте, когда пора было обзаводиться собственным «гнездом», но бизнес отнимал у него всё свободное время и к тридцати годам он ещё ходил в женихах. Элеонора Владиславовна решила исправить этот досадный недостаток. В годы её юности тридцатилетний неженатый мужчина выглядел подозрительно.

— Это же моветон! — откровенно призналась Элеонора Владиславовна Калмыкову — старому товарищу покойного мужа, который нанёс ей визит вежливости.

— И, что же Дмитрий? — поинтересовался Климент Михайлович, прихлёбывая чай из чашечки тончайшего китайского фарфора.

— Ах! — разочарованно махнула рукой Элеонора Владиславовна. — Этот мальчишка не оценил по достоинству моих усилий. А уж каких я девушек ему подбирала: москвички в седьмом поколении, наследницы великих русских фамилий! Кстати, они все внучки и внучатые племянницы моих подруг, поэтому наличие среди них самозванки или охотницы за московской пропиской исключается полностью. Все девушки из состоятельных московских семей.

— Не может быть, чтобы Дмитрий проигнорировал Ваши старания полностью! — сделал удивлённое лицо гость. — Я знаю Дмитрия с детства, это вполне адекватный молодой человек, который, по моему мнению, не чуждается маленьких радостей жизни.

— Очень даже не чуждается! — возмущённо воскликнула хозяйка квартиры. — Последнее время он только этим и занят.

— То есть, Вы хотите сказать, что Дмитрий загулял! Так, кажется, говорят в подобных случаях?

— К сожалению Вы правы, мой друг! Я сама веду светский образ жизни, но напиваться каждую ночь в современных клубах — в этих плебейских ночных заведениях, это, знаете ли. переходит всякие границы! К тому же он продал свой бизнес и неожиданно собрался эмигрировать в Штаты.

— Не может быть! — воскликнул Климент Михайлович, интуитивно почувствовав, что именно сейчас ему откроется то, за чем он и пришёл к вдове бывшего «партийного казначея».

— Увы, мой друг, он сказал мне сам, когда я пригласила его к себе для серьёзного разговора. Однако должна признаться, что разговора у нас не получилось. Этот мальчишка явился ко мне утром будучи «подшофе», и на мои увещевания отвечал колкостями и скабрёзными шуточками. Какая невоспитанность! И это мой внук! Напоследок он сказал, что сейчас он настолько богат, что может купить всех моих подруг вместе с их жилплощадью, племянницами и внучками, но не делает это только потому, что ему претит запах нафталина!

— Интересно, что он этим хотел сказать? — осторожно вклинился в монолог хозяйки гость.

— Вероятно то, что некоторые из девушек, которые могли составить Дмитрию партию, уже вышли из возраста Венеры. — сконфузилась вдова.

— Я имел в виду упомянутое вашим внуком богатство, дражайшая Элеонора Владиславовна, — уточнил Калмыков.

— Ах, какое там богатство! — всплеснула руками хозяйка. — Да и откуда ему взяться? Мой бедный Иосиф работал всю жизнь, но из нажитого богатства осталась только эта квартира, да бывшая обкомовская дача. К сожалению, бывшая власть не сильно жаловала своих верноподданных. Иосиф говорил, что это делалось специально, чтобы не допустить буржуазного перерождения.

— Интересно, и чем всё это закончиться?

— Боюсь, мой друг, что финал у этой истории будет трагическим. Последний визит Дмитрия даёт мне все основания так предполагать. Он явился ко мне поздно ночью, пьяный и вёл себя истерически, как забеременевшая курсистка! Кричал, что всё кончено, что его посадят, и что во всём виноват мой бедный покойный муж. Из всего этого пьяного бреда я поняла лишь, то, что милиция при обыске изъяла у Дмитрия письмо покойного Иосифа, в котором он признаётся в тайных грехах против Советской власти.

— Не может быть! Вероятно, Дмитрий действительно был сильно пьян и что-то напутал.

— Возможно, но он всё время говорил про какой-то «ближний круг» и какие-то принадлежавшие ему сумасшедшие деньги! Я так ничего толком и не поняла, а он разозлился, немилосердно хлопнул дверью и ушёл.

— И где он теперь?

— Не знаю. Возможно, в подвалах Лубянки.

— Дражайшая Элеонора Владиславовна! В подвалах Лубянки давно никого не содержат. Все узники находятся в тюрьме, вернее, следственном изоляторе «Матросская тишина».

— Ах, мне всё равно!

— Простите милейшая Элеонора Владиславовна, но мне не совсем понятен Ваш рассказ. Вы сказали, что обыск у Дмитрия производила милиция.

— Да, это действительно так. Дмитрий ещё назвал фамилию следователя — Морозов.

— Тогда при чём здесь Лубянка? Я хотел сказать, почему Вы думаете, что Дмитрием заинтересовалась контрразведка?

— Я поняла, что это связано с какими-то государственными делами, к которым имел отношение мой покойный муж.

— Это всё так странно! Я Вам от души сочувствую! — фальшивым голосом произнёс Калмыков и торопливо стал собираться.

Хозяйка проводила гостя до порога, а потом, закутавшись в плед, долго стояла возле разукрашенного морозными узорами окна, и память услужливо рисовала картинки из её далёкой довоенной жизни.

— Всё-таки Маргарита — это я! Определённо я! — сказала она самой себе. — Ведь не мог он забыть всё, что тогда было между нами!

И, пристально вглядевшись в обрамлённое старинной бронзой зеркало, осталась довольная собой, отыскав в чертах своего стареющего лица что-то демоническое.

23 час. 45 мин. 19 ноября 20** года,

г. Москва, Центральный

административный округ

Дневная смена подходила к концу, когда в офис владельца таксомоторного парка вошёл вежливый молодой человек с коробкой конфет в руках.

— Могу ли я видеть владельца фирмы «Русская тройка»? — вежливо осведомился молодой человек. Серго Татишвили по кличке «Таро» прекратил считать на стареньком калькуляторе, поднял лобастую, коротко стриженную голову, и тяжёлым взглядом уставился на посетителя.

— Ну, я владелец. Сам-то кто будешь? — сквозь зубы процедил Таро. Он не любил, когда его отвлекали от работы по мелочам.

Таро был грузином «московского разлива». В Грузии он никогда не был, и с земляками его роднили только две вещи: красиво очерченный «орлиный» нос, который подобно птичьему клюву хищно зависал над верхней губой, и страсть к ярко выраженным блондинкам.

— Господин Татишвили! — обрадовался молодой человек. — Очень! Очень рад с вами познакомиться! Я исполнительный секретарь партии «Держава» Евсей Черепанов.

Таро откровенно поморщился. Он достаточно долго жил в мегаполисе, и потому хорошо знал, что нечаянные встречи с незнакомцем ничего хорошего не несут.