Подтвердились слухи о появлении в Вал-городе чужих.

— Слышь ты, русь пришла! — рассказывал Смолина, хозяин избы. — На днях, на Сварожки, заезжал ко мне шурь мой Гожа, из Прибыгощевой веси, и сказывал, будто в Вал-городе не то варяги, не то русины появились.

— Русь? — в один голос повторили гости и переглянулись. В этом слове слышался лязг клинков и рев пожаров. — Что же вы молчали? Много их?

— Что еще за русь?

— А ее русские боги и ведают! Гожа-то мой сам не видел, ловец-чудин ему сказал, что возле Вал-города был. Говорят, русь — у порогов одна лодья морская лежит. Людей с два десятка будет. Они сами-то напугались, прибыгощевские. Гожа говорит, уж думали ладожского воеводу упредить, да не решили, кому идти. Кто же теперь пойдет? Справные мужики в лес на куний лов подались, а кто остался, тому недосуг ходить.

— Вовремя мы собрались! — Деленя встал, будто хотел идти немедленно, но из-за тесноты даже шаг было сделать трудно, и он опять сел. — Чуяло мое сердце, что нельзя Вал-город пустым оставлять! Вот уже кто-то на него зарится!

— Давно они пришли? — спросил Доброня.

— Да перед Сварожками как раз.

— Что-то сомнительно, — заметил вполголоса Стейн. — В такое время никто не ходит по морям. К стрижке овец все возвращаются и живут дома до весны.

— И что? За данью приходили? — Святобор нахмурился.

— Пока не слышно. Да зима впереди еще долгая…

— Вот завтра и узнаем, кто это и откуда! — Деленя стиснул челюсти, ноздри его сердито раздулись. — Пока я жив, никто другой не будет во владениях моего рода собирать дань!

— Ну, двадцать человек — это еще не войско.

— Сперва двадцать, потом двести.

— А потом на трехстах кораблях, — пробормотал Стейн и посмотрел на Велемилу: помнит ли она сагу о войске Франмара?

— А мы еще девку притащили! — Доброня тоже посмотрел на младшую сестру. — Мертвецов ловить! Как бы нас не переловили. Не оставить ли ее здесь пока?

Однако Велемила решительно отказалась отставать от своих, и Доброня согласился, что держать ее на глазах и впрямь будет безопаснее. Чужая весь в глухом лесу — тоже не самое надежное место.

Утром отправились дальше. Тропа вилась по берегу Сяси — Сясьйоки, как ее называла местная чудь. До цели оставалось уже недалеко. Сначала показались сопки, вытянувшиеся вдоль реки, а потом и сам Вал-город — довольно высокий каменистый холм, дальняя часть мыса между Сясью и ручьем. Конец мыса был отрезан валом, поверх которого шел частокол, но от него теперь оставалось лишь несколько покосившихся бревен по краям. Дальше от мыса, на том же треугольнике между рекой и ручьем, лежало село — собственно, продолжение Вал-города, не поместившееся внутри частокола. Под крыло старого воеводы Хранимира сюда собирались словены и чудины, кое-кто из варягов, и Хранимир даже поговаривал в последние годы, чтобы расширить вал и захватить им «припеку», как он называл приросшие избы. Земли в ближайшей округе было мало, урожаи плохие, и хотя валгородцы распахивали клочки среди леса и сеяли ячмень и рожь, главными их кормильцами оставались лес и река. Да еще торговые гости, державшие путь к верховьям Волги и дальше на Восток. Правда, ездили мало — самый короткий путь к Волге был и самым опасным, пролегая через земли чужих и недружественных чудских племен. Бывало, что торговые гости просто исчезали, со всеми людьми и товарами — и никто не мог сказать даже, где именно.

Со стороны села действительно пахло дымом. В избушках топились печи — из заволок вырывались серые клубы. Вот между строениями замелькали люди. Святобор велел всем приготовиться, а лошадь с сидевшей на ней Велемилой оставили на опушке, под присмотром брата Витошки. Ему, как и ей, было пятнадцать, но родился он не от Милорады, а от младшей Домагостевой жены, чудинки Кевы. Довольно щуплый, он уступал сестре ростом, но был ловок, сообразителен и не растерялся бы в трудный час. Соскочив на землю, Велемила отдала повод Витошке, чтобы привязал, а сама обошла куст, выискивая место, откуда лучше видно.

Обитаемы оказались только три соседние избы, и у ладожан несколько отлегло от сердца — в трех избах приличное войско не поместится. Но и пара десятков вооруженных, крепких мужчин, привыкших добывать средства к жизни грабежом, могли принести округе много бед. Засядут здесь и будут ходить то в одну весь, то в другую, угонять скот, уносить припасы и забирать женщин. Потом обложат данью — как откуп от набегов. И вырастет здесь новый Лют Кровавый. Нет уж, как говорится, надо сразу волков истребить, пока не выносили все стадо.

При виде приближающегося отряда перед избами поднялась суета, люди выскакивали из домов и строились, образуя знакомую северянам «стену щитов». Все это действительно были северные люди, довольно неплохо вооруженные: у всех имелись щиты, почти у всех — шлемы, половина держала топоры, половина — мечи.

Кое-что в этом сразу утешило и ободрило ладожан. Один из щитов, который держали перед строем, был белым. А значит, незваные гости Вал-города не испытывали большого желания сражаться.

Шагов за десять ладожане остановились, и Деленя прошел еще немного вперед. Напротив него стоял мужчина, держащий белый щит, из-за которого, однако, выглядывало жало меча, и сама стойка выдавала опытного бойца.

— Кто ты такой? — на северном языке спросил Деленя, ни на миг не сомневаясь, что перед ним викинг. — И что тебе здесь надо?

— Я всего лишь ищу приюта на зиму для меня и моих людей, которых ты перед собой видишь, — отозвался владелец белого щита, и по его выговору Деленя заподозрил, что перед ним датчанин — редкая птица в этих местах. Даны ходили за добычей на запад, во Франкию, Фризию, Британию и Ирландию, а на Восточном Пути промышляли в основном свеи, реже урмане.

— Тебе нечего искать здесь, это место принадлежит мне.

— А кто ты?

— Я Деллинг сын Франмара. Мой род уже пять поколений владеет этой землей и этим городом.

— Но город разрушен и выглядит так, будто владеет им одна только Хель!

— Потому что здесь побывал один из морских конунгов, Иггвальд сын Хали. Он похоронен во-он там, за порогами. — Деленя показал острием меча за спину незнакомца, но тот не обернулся, не сводя с него настороженного взгляда. — Он разорил город, но я намерен его восстановить и править в нем, как мой отец Франмар, мой дед Бьёрн, мой прадед Франмар Вепрь, его отец Коль, сын Франмара Викинга, и сам Франмар Викинг. А он унаследовал свою власть от Ингвара Старого, конунга, который правил в Альдейгье.

— Если так, то в твоих правах трудно сомневаться, — согласился незнакомец. — Это твоя дружина?

— Это мои родичи, с которыми мы приехали принести жертвы на могилы предков. Но если ты вздумаешь оспаривать мои права, то здесь мигом соберется войско из многих сотен копий! Это ведь все люди, что ты привел?

— Сейчас — да, это все, кто остался со мной. И раз уж ты по праву владеешь этой землей, Деллинг… сын Франмара, могу я попросить тебя о гостеприимстве на зиму?