Ее маленькая фигурка дрожит рядом со мной, когда она кивает.

Она рисковала смертью, чтобы исчезнуть.

Я в ярости.

— Как ты могла сделать что-то настолько глупое? — Я рычу, тряся ее. Она прижимается ко мне, пытаясь вырваться, и я позволяю ей, мой Альфа воет в отчаянии.

Она поднимает на меня взгляд, ее глаза с красными ободками прожигают мои. Ее темные волосы прилипли к лицу из-за дождя, слезы, смешанные с дождевыми каплями, стекают по ее лицу, когда она смотрит на меня с отвращением.

— Хочешь знать почему? — Хрипит она. — Значит, я бы не оказалась там, где я сейчас. Привязанная к монстру.

Над нами ударяет молния, завывает буря, но никто из нас не двигается.

— Я думал, ты год была мертва, — рычу я. — Я думал, ты, блядь, мертва!

— Хотела бы я быть такой, — возражает она. Но огонь в ее глазах погас, на лице появляется выражение поражения. Она опускается на колени в грязь, в ее глазах тревога.

Теперь все имеет смысл.

Необъяснимое влечение, которое я почувствовал с первого дня.

Наслаждение ее запахом больше, чем следовало бы.

Чувство вины, которое я так упорно старался игнорировать каждый раз, когда пугал ее.

В течение многих лет я представлял, что буду делать, когда найду свою пару.

Было так много вещей, которые я хотел сказать и сделать, когда встретил ее.

И я все испортил.

Я в ярости на нас обоих и опустошен сложившейся ситуацией.

Вместе с запахом ее страха на поверхность поднимается другой запах, пересиливая все остальное.

Ее течка возвращается в полную силу.

ГЛАВА 17

АРИЯ

Мир рушится.

Он у меня перед глазами, его идеальные черты искажаются, когда я наблюдаю за множеством эмоций, играющих на его лице.

Надежда. Отчаяние. Ярость. Тоска.

Его запах усиливается при каждом жестоком изменении.

Я опускаюсь на колени, позволяя себе пасть жертвой грязи и дождя, поражение захлестывает меня.

Он моя пара.

Знаки были налицо с самого начала.

Мое безумное влечение и то, как мое тело умоляло о нем в моем самом уязвимом состоянии. И успокаивающее, приглашающее тепло его запаха, несмотря на жестокость, которой я подверглась от него за несколько мгновений до этого.

Год, в течение которого я пряталась, был напрасен. Все мои усилия были бессмысленны.

— Делай то, что собираешься делать, — бормочу я, уставившись в грязь. Наверху гремит гром, мы тонем в шторме, но мне просто все равно.

Он мог укусить меня прямо сейчас, втоптать в грязь, и я была бы привязана к нему навсегда. Я не смогла бы отбиться от него, даже если бы попыталась. Он навсегда останется в моей крови, его душа смешается с моей. Я никогда не смогу оставить его, каким бы чудовищем он ни был для меня.

В то же время мое тело реагирует на него, меня пронзает сильная судорога, когда ко мне возвращается тепло.

Пройдет всего несколько минут, прежде чем я снова буду умолять его, превратившись ни в что иное, как в ноющую дырочку, которую нужно трахнуть.

Я сосредотачиваюсь на черноте его грязных ботинок, ожидая его сильного прикосновения, когда он говорит.

— Кто такая Клара?

Ее имя, произнесенное его устами, приводит меня в бешенство, напоминая мне, для чего все это было, и как он все это у меня отнял.

— Моя сестра, — плюю я в него, и он слегка хмурится. — Моя сестра, которую ваши люди забрали, пока я пряталась в гребаном шкафу.

Он хранит молчание.

— Ты коллекционировал в тот день, помнишь? — Я рычу. — В августе. Может быть, это ты разрушил мою жизнь.

Он начинает говорить, но я продолжаю.

— Я не видела ее с того дня, — выдыхаю я. — Так что прости меня за то, что я не хотела закончить, как она.

Ветер завывает у меня в ушах, а холод впивается в кожу. Мой желудок сводит судорогой, и я шиплю, сгибаясь пополам, скользкая, смешивающаяся с грязью и дождем.

Я грязная.

Он делает шаг ближе, его запах наполняет воздух. Я закрываю глаза и жду неизбежной атаки.

— Нам нужно укрыть тебе от дождя, — ворчит он. Он наклоняется ко мне, и я отказываюсь открывать глаза.

— Я боюсь не дождя, — бормочу я. — Я не хочу провести еще один день в этой комнате.

Его рука тянется, чтобы коснуться моего плеча, но я отстраняюсь.

— Ты этого не будешь делать, — говорит он.

Я открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Гнев исчезает, сменяясь печалью, смотреть на которую едва ли не хуже, чем на его ярость. Он подхватывает меня на руки и несет так же, как в ту ночь, когда похитил.

Я закрываю глаза, лицо Клары всплывает в моем сознании, когда я поддаюсь изнеможению.

* * *

Я лежу на чем-то мягком. Я в комнате кремового цвета, свет от шторма проникает в окно рядом с кроватью. Запах Калума успокаивает меня, как теплое одеяло.

Я в его комнате.

Начинается еще одна судорога, на этот раз хуже предыдущей. Несмотря на озноб, мое тело горит, начинается лихорадочный бред. Я стону, сворачиваясь калачиком на боку. У меня болит влагалище, и я сжимаю бедра, пытаясь найти хоть какое-то облегчение.

Калум стоит в дверях, наблюдая за мной.

— Тебе нужно привести себя в порядок, — тихо говорит он. — Ты заболеешь, если будешь оставаться в таком состоянии.

Я только стону в ответ. Я не хочу двигаться. Я хочу остаться похороненной в простынях и окружить себя мягкостью.

Я понимаю, что хочу свить гнездо.

Он вздыхает и подходит ко мне, поднимая меня, чтобы я села. Вместо того, чтобы вздрагивать, мое предательское тело приветствует его прикосновение, успокоенное присутствием Альфы.

— Подними руки, — бормочет он, и я легко подчиняюсь. Он осторожно снимает с меня промокшую толстовку, воздух на моей коже приносит облегчение моему разгоряченному телу. Его запах снова окутывает меня, и я не могу сдержать стон, вырывающийся из моего горла.

Нет, не такой. Он монстр.

Его руки колеблются, когда касаются моей рубашки, его взгляд внимательный и расчетливый.

— Я не причиню тебе вреда, — предлагает он.

Я киваю, позволяя ему раздеть меня, обнажая перед ним свою грудь.

Из его горла вырывается рокот, обращенный прямо к моей сердцевине. Его руки нежны, когда он несет меня в ванную, где меня ждет мраморная ванна, наполненная горячей водой.

Все, что на мне осталось, — это промокшие штаны, и он ставит меня к стене, опускаясь на колени, чтобы стянуть их с моего тела.

О Боже.

Воспоминания о его языке у меня между ног вызывают поток жидкости, вытекающей из меня, пропитывая его руки, когда он выдыхает. Я выхожу из штанин, теряя равновесие и спотыкаясь. Но его руки ловят меня, его теплые ладони заключают меня в свои объятия,