Она испускает испуганный вздох, когда я толкаюсь внутрь, ее крошечное тело вытягивается, чтобы приспособиться ко мне. Я не тороплюсь, борясь с инстинктом погрузиться в нее.

Я так долго ждал этого.

Ждал ее.

Она поднимает ноги, обхватывая ими мои плечи, пока я полностью заполняю ее. Я опускаюсь на дно, постанывая, когда ее тугая киска сжимает меня.

— Твою мать, — Шиплю я. Она промокла, ее скользкая кожа действует как идеальная смазка, когда я начинаю вонзаться.

Не слышно ничего, кроме звука моего члена, скользящего в ней и выходящего из нее, подчеркиваемого шлепком моих яиц по ее заднице.

Она отвечает тем же, ее отчаянные крики и вздохи загоняют меня глубже в нее.

Ее сиськи подпрыгивают, когда я трахаю ее, ее зрачки расширяются, когда она смотрит мне в глаза.

— Это так приятно, — выдыхает она.

Хорошо. Я хочу, чтобы отныне она чувствовала себя только так.

Она протягивает руку между нами, ее пальцы находят ее клитор, и мой член набухает.

— Ты чертовски идеальна, — рычу я на нее. — Чертовски идеальна и вся моя.

— Да, — стонет она. — Да, Альфа, твоя.

Ее аромат наполняет комнату, сладость ее кожи щекочет мои чувства.

Ее пальцы работают быстрее, и ее стенки сжимают мой член, когда у нее перехватывает дыхание.

Я чувствую, как она кончает, ее тугая киска сжимает меня, когда ее мир рушится. Крик, который она издает, прекрасен, звук удовольствия, который я хочу слышать от нее всю оставшуюся нашу жизнь.

Моя, моя, моя

— Хорошая Омега, — рычу я на нее, и она скулит, когда кончает от кайфа. Я работаю с ней медленнее, протягивая руку вниз, чтобы поиграть с ее сиськами, пока трахаю ее. Ее соски невероятно чувствительны, и она вздрагивает от моего прикосновения.

— Я не остановлюсь, пока ты не кончишь снова, — стону я. — Я буду трахать тебя весь день, если понадобится, но ты кончишь на мой узел.

Удовольствие нарастает во мне, когда я трахаюсь с ней, мой член легко скользит, когда она покрывает нас своей скользкой кожей.

— Я собираюсь сделать с тобой все, — обещаю я ей. — Пока твое маленькое тело не сможет больше этого выносить.

Она кончает снова, и на этот раз я следую за ней.

ГЛАВА 21

АРИЯ

Я кончаю.

Я сделала это своими руками, но в прошлом году мне не хватало прикосновений. В этом не было смысла, так как одиночество поселилось бы позже.

Но Калум внутри меня, наполняя меня удовольствием, которое разливает тепло по всему телу.

Я лепечу, умоляю его, прошу никогда не останавливаться, кричу то, о чем, я знаю, пожалею, когда вернусь в себя.

Однажды моя Омега вышла из-под контроля.

Моя течка дикая и непредсказуемая. Мой год мучений и ярости исчезает, когда его член работает во мне, приближая меня к освобождению. Он попадает в точку, от которой по мне пробегают волны шока, и мои глаза закатываются на затылке, когда он вонзается в меня.

Я никогда не хочу, чтобы это прекращалось.

Он рассказывает мне о том, что он со мной сделает, о том, что он хочет сделать, каждый сценарий грязнее предыдущего.

Я могу только стонать, когда он обещает мне жизнь, полную грязи и удовольствий.

Мой Альфа.

Должно быть, я произнесла это вслух, потому что он рычит, издавая первобытный животный звук. Он наполняет меня своей спермой, насыщая меня своим семенем.

И мне это чертовски нравится.

Я сжимаю его в конвульсиях, еще один оргазм пронзает меня, когда его узел набухает, заполняя меня полностью. Он толкается до тех пор, пока не перестает двигаться; его член слишком напряжен, а моя киска слишком тугая.

Тем не менее, я двигаю бедрами так сильно, как только могу, вытягивая очередную порцию.

Он выдыхает мне в шею, покусывая и посасывая точку пульса. Он переворачивает нас так, что мы ложимся так, что его большое тело обвивается вокруг моего, а его запах убаюкивает меня ложным чувством комфорта.

На задворках моего сознания мелькает неотвязная мысль, которую я не могу точно определить, но я засыпаю прежде, чем успеваю ее расшифровать.

* * *

На улице темно.

Гроза прекратилась, но все еще моросит мелкий дождик, когда я смотрю в окно. Я лежу на боку, Калум обнимает меня, его огромные руки удерживают меня на месте. Его член упирается в мою задницу, и я не могу не тереться об него, моя киска сжимается при мысли о том, что он снова будет внутри меня.

Он стонет, отвечая тем же, его рука сжимает мое бедро и прижимает меня ближе к нему.

Его запах приглашает меня, утешает и умиротворяет.

Это кажется таким правильным.

Но я замираю, воспоминания о последних нескольких днях прокручиваются в моей голове, как кошмарный сон.

Он убирает волосы с моей шеи и прикасается губами к моему чувствительному месту. Я вздрагиваю, хотя это движение приближает его член к моей заднице.

— Прекрати думать, — приказывает он низким голосом мне на ухо. — И позволь мне позаботиться о тебе.

Я затаила дыхание.

Он вздыхает, уткнувшись мне в шею, и я закрываю глаза, позволяя себе создать фантазию в своей голове.

Фантазия, в которой он мой Альфа, и ничего больше.

Мир, где мы не в конспиративной квартире, и я никогда не была врагом.

Проходит совсем немного времени, прежде чем ко мне возвращается течка, и моя Омега снова берет верх.

Я забираюсь на него сверху, восхищаясь его обнаженным телом в лунном свете, запоминая в уме каждый рельефный мускул. Я провожу руками вниз по его груди, мои пальцы обводят рельефные мышцы, останавливаясь у основания его члена.

— Черт возьми, — стонет он. — Возьми то, что тебе нужно, Омега. Сделай так, чтобы тебе было хорошо.

И я беру.

Удивительно, как легко он входит в меня, несмотря на свой обхват. Мое тело принимает его полностью, пока я не оказываюсь верхом на нем, отчаянно сжимая его член, подпрыгивая на нем, как будто от этого зависит моя жизнь.

Я отказываюсь встречаться с ним взглядом, держа глаза закрытыми, пока располагаю его член именно так, как мне нужно, прижимаясь к своему самому чувствительному месту. Он жестоко вонзается в меня, его бедра прижимаются к моим в бешеном темпе.

Мне нужна его жестокость. Я бы не вынесла, если бы он попытался быть нежным со мной.

Словно почувствовав мою потребность, его рука сжимает мое горло, и на этот раз я не отшатываюсь в страхе.

Я наслаждаюсь этим.

Он двигает мной на своем члене, пока я не начинаю задыхаться, доводя себя до прилива экстаза.

— Потрогай себя, — рычит он, и я не в силах сопротивляться. Я