Но сейчас он обнимал меня так, словно его мучила жажда, и он наконец дорвался до вожделенной чаши воды. Зарылся руками в мои волосы, растрепал прическу. Ни на секунду во мне не зародилось тревоги, что он зайдет дальше против моей воли. В его руках было надежно и спокойно, как всегда. И даже обидно, что я не чувствую в ответ этой «жадности», что не могу прильнуть к нему, как он ко мне.

Какая-то я неправильная водная. Объятия земного должны дать мне покой и надежность, и… желание отдаться в эти твердые руки. А я должна накрыть его волной — разбушевавшейся волной чувств… Так бывает. Я даже испытывала подобное с Корном. Но сейчас этого не было.

Был друг Кристан, которому я сочувствовала до самой глубины души и которого любила… как близкого и родного человека, может быть, брата.

Но неожиданно он отстранился. Посмотрел на меня с тоской.

— Это же так глупо, Илона, что из-за этого идиотского отбора тебе уходить из академии. Даже отбор лучше, чем увольнение… И… ты ведь даже не знаешь, как мы можем быть вместе, мы даже ни разу не целовались…

Он медленно, словно приручал дикое животное, начал склоняться ко мне. «Почему бы нет…» — вдруг пронеслось у меня в голове. Может быть, я чего-то о себе не знаю? Кристан может быть прав.

Может быть, мне не хватает этого — его бережной надежной близости, чтобы чувства проснулись в душе… И тогда все разрешится. Я выйду за него и уже никогда не буду думать о ректоре и его проклятом отборе.

Может быть, нужно лишь немногое, чтобы все наши проблемы решились? Дать шанс Кристану, дать шанс себе…

Я запрокинула голову и позволила себя поцеловать.

Кристан целовал меня нежно, но уверенно и твердо. И в то же время… жадно, чуть сдерживая чувства, видимо, чтобы не отвратить меня страстью. Это было… приятно. Женское во мне таяло и растекалось, хотелось расплыться в его руках, позволить большее. Но… не более того. Нормальная женская реакция на прикосновения красивого сильного мужчины.

Но сердце так и не проснулось от этого поцелуя..

Еще хуже… Почему-то в голове пронеслось, что, будь на месте кто-то вроде… нашего ректора… во мне бы уже все кипело, он просто снес бы своей страстью мою неуверенность. Он бы не спрашивал поцелуем разрешения любить меня, он бы брал меня себе и пробуждал во мне ответное кипение.

О Господи! Что за бред! И это благонравная водная девушка, что должна когда-нибудь стать хорошей парой респектабельному земному магу. Хорошему и честному, такому, как Кристан.

А вот поцелуй Кристана был слишком долгим. Он не отпускал меня, прижимая к себе все крепче и крепче. И я начала потихоньку отстраняться. Потому что, если не сделать этого, нужно будет решить, пойти дальше и отдать себя Кристану, или не сделать этого.

А я не хотела решать.

Потому что уже решила.

Почувствовав мои попытки, Кристан неохотно отстранился. Не отпустил полностью, держал руки на моей талии, вглядываясь в лицо. Его щеки пылали, во взгляде был необычный огонь. Но постепенно он пошел на спад, и в глазах засветилась горечь.

— Значит, нет? — спокойно, но с болью в голосе спросил он и отпустил меня.

— Прости меня… Я… не могу, — ответила я, чувствуя себя последней негодяйкой.

— Нужно было целовать тебя с самого начала! Не давать тебе прохода! — зло сказал Кристан и взмахнул рукой. Но тут же провел ею по лбу и продолжил спокойно:

— Тогда просто фиктивный брак. Ты же не хочешь стать Великой рядом с нашим ректором?

— Не хочу. Повторяю — я ухожу из академии. Мы продолжим встречаться, Кристан, будем дружить и дальше, если захочешь. Ты не потеряешь меня полностью.

— Я уже тебя потерял, — ответил он. — Я не хочу, чтобы ты уходила из академии никаким образом, кроме как в роли моей жены. Но… Ладно, Илона, — он вдруг махнул рукой. — Я все понимаю! Ты слишком романтическая натура, чтобы выйти за того… кого не любишь. Прости… Я уйду сейчас. Мне нужно подумать… Только не пиши сейчас заявление об увольнении, ладно? Подумай еще…

— Хорошо, я подумаю, — ответила я.

Мне хотелось задержать его, успокоить… по-дружески. Побыть рядом, погладить по плечу. Но понимала, что для него это сейчас лишнее. Лишь раздразнить, лишь сделать еще больнее. Я вздохнула, сглатывая собственную боль: за него и от принятого решения. А Кристан быстро направился к двери и вышел.

А еще было противно врать ему. Потому что я тут же взяла бумагу, и пока во мне не погасла решимость, написала. На этот раз была официальная «шапка»: «Ректору академии… от…» и «Прошу уволить меня по собственному желанию с занимаемой мной должности младшего преподавателя кафедры… в кратчайшие сроки».

Я и так поступила с Кристаном подло. Позволила целовать себя, как дурочка, надеялась, что его поцелуй чудесным образом разбудит мое сердце. И только растравила ему душу. Я должна защитить его и себя от этой ситуации, хочет он того или нет. А, значит, другого выхода нет.

Выглянула в коридор, нет ли там Кристана. Кристана не было, и никого другого — тоже. Посыльный уже не работает. И, как в первый вечер после кончины Касарды, пошла к приемной ректора.

Пока не передумала.

На обратном пути опять очень хотелось плакать. В голове проносилась вся моя жизнь в академии. Как я поступила, как училась, как пять лет назад начала преподавать. Мелькали лица знакомых, учеников, друзей, аудитории, в которых приходилось бывать… Но я сдерживала себя. Единственным выходом было бы принять предложение Кристана. А на это я пойти не могу.

Был еще один вариант — просто участвовать в отборе. Но тогда ментальная проверка раскроет, кто я на самом деле, и меня либо незаметно сотрут с лица земли, либо я окажусь в застенках как объект для экспериментов или узница.

Жить хотелось. А значит, уйти из уютной привычной академии в большой мир — не самое страшное, что может быть. И значит, не о чем плакать. Нужно приготовиться к устройству на другую работу (вопрос какую!), новой жизни и новым привычкам. И здесь нет места слабости и слезам.

Я как-то вся подобралась и, несмотря на усталость, физическую и моральную, вернулась к себе почти бодрая и даже уверенная в своих силах. В груди растекалось облегчение.

Уйти из академии больно. Это конец огромного этапа в моей жизни. Но это правильное решение. Оно сохранит мне и жизнь, и чистую совесть. Главное, чтобы ректор не выдумывал больше поводов затянуть меня в отбор, а просто удовлетворил мое прошение об увольнении.

Утром за мной зашел невыспавшийся, с красными глазами, Кристан, с ним двое наших друзей: Виктор и Тэя — земной маг и водная волшебница. Вчетвером мы отправились на Площадь высшей магии, где должна была пройти церемония прощания с Касадрой.

О произошедшем вчера мы с Кристаном не говорили. Оба старались вести себя как ни в чем не бывало. Но напряжение притаилось в каждом из нас. К тому же мне еще предстоит сознаться ему и остальным, что уже написала заявление об увольнении. При мысли об этом в сердце стучалась тревога, но я напоминала себе вчерашний настрой, возвращала уверенность и собранность.