Рядом со мной бухнулся потертый баул десантуры. Вова направился к выходу, распинывая по пути обломки стульев и разминая свои чудовищные бицепсы.

— Ебаать! Он идет, пацы, аха-ха! — обрадовано голосил Диса. — Гони бабки, хуила!

— Уебывайте-ка вы подобру-поздорову, сосунки, — с басовитой усмешкой отвечал Вован.

— Ебааать! Да ты попал! Иди сюда, нахуй! — продолжал подписывать свой смертный приговор главарь шайки. — Ты, черт, один, а нас десять нахуй! Ща на коленях ползать будешь, чепушила! Ответишь нахуй за тачку Кислого!

Верхней половине моего туловища удалось-таки принять вертикальное положение. Надо прекращать и линять отсюда! Хозяин, по-любому, вызвал копов. Добром это точно не кончится.

Стекла кафешки содрогнулись от боевого рева десантуры. Гнусавые гоблины завопили в ответ на разные голоса. Началось пласталово. Звуки ударов, визг, крики боли. Да, Вова умеет делать больно. Я усмехнулся и помотал звенящей башкой. Но надо ему помочь. Отбитые пальцы стали с трудом расстегивать куртку, чтобы достать револьвер из кобуры.

— Ой, мамочки! — бабский возглас.

Я обернулся. Две чувихи на лестнице с ужасом уставились на царящий разгром. Адски размалеванные, но здорово помятые на вид. По ходу, этих шаболд и пер Вован полчаса назад.

— Погнали, Верунь, а то опять нам достанется, как в тот раз, — сказала одна, похожая на сушеную воблу путана.

— Але, Клава, ты ебанись умом! — ответила ее подруга, пухленькая, но низенькая, словно хоббит, чувырла. — Как мы пойдем, если эти дебилы там дерутся. Давай лучше водочки ебнем. Жоры-хозяина, видишь, нету.

— Точняк, Верунь! Халява!

Не обращая на меня внимания, потаскухи раскоряченной походкой посеменили к барной стойке. Достали бутылку водки. Налив в стаканы, чокнулись и немедленно выпили.

А на улице — словно торнадо разбушевался. Будто человек сто пиздились, а не один Вовчик против горстки хулиганов.

ТУМС! ТУМС! БАХ! БДЗЫНЬ!

С адским звоном разлетелось оконное стекло. Гопник, использованный в качестве снаряда, выл на полу, сжимая неестественно вывернутую конечность. Телки пронзительно заверещали. Схватив пузырь, они спрятались под стойкой.

— За ВДВ!!! — зверем ревел снаружи Вован. — Десантура вперед!!!

— Давайте, пацы! Глуши козла нахуй! Аааааа!!!

ТУМС! БАМС! ХУЯКС!

Я наконец-то поднялся на ноги, крутанул барабан револьвера и, пошатываясь, направился к выходу. Моя паранойя кричала в подчерепном пространстве, что надо уносить ноги. Мусора, поди, летят сюда на всех парах.

Но сначала я накормлю этих уродов суровым свинцом! На улице открылась картина эпичного махача. Гопники напрыгивали со всех сторон, пытаясь достать Вована кулаками, битами и палками. А он легко раскидывал козлов своими убойными вертухами.

Пора прекращать этот гребаный цирк. Я поднял пушку. И тут же опустил. Блин, десантник в самой гуще потасовки. Как мне не зацепить его?

— Вован! Пригнись! Отойди! — крикнул я.

Но чертов десантник, по ходу, не слышит ни хрена! Вошел в раж. БАХ! БАХ! БАХ! Я выстрелил в воздух поверх голов.

— А, шухер, пацы! — Козлы, пригибаясь и обсираясь от страха, бросились к своим корытам.

Кто успел добежать, сразу дали по газам, а кто не успел… Я увидел Кислого. Гопник подбежал к своей «семерке» и начал дергать дверцу. Но она не открывалась. В следующую секунду подлетел Вован. Хрясь! И без того разбитый ебальник мерзавца врезался в крыло тарантаса, оставив кровавую вмятину.

Пинком Вован отшвырнул бездыханное тело и крикнул:

— Санек, ебта! Тащи вещи! Хуль ты встал, нах?

Я пулей метнулся обратно, подхватил свой рюкзак, а также баул десантника. Погрозил пушкой охреневшим от всего происходящего телкам. Блин, по-хорошему, надо бы их тоже… ну, вальнуть. Они видели наши с Вованом лица. Но нет. Я — хороший, положительный герой. Зачем портить себе репутацию?

— Вы ничего не видели. Ясно? — спросил я, наставив ствол.

— Д-да-а… — стуча зубами, проскрипела вобла.

— А че, может, денег подкинешь, ковбойчик? За моральный, ик… ущерб! — нагло спросила пухлая.

БДЫЩ! Массивная пуля снесла половину бара. Шалавы исчезли под стойкой.

— Красава, братка! — хохотнул Вован, когда я залез к нему в уже заведенную «семерку». — Зачистил помещение, ебта!

Я посмотрел на этого контуженного «пса войны» и ничего не ответил.

— Кароч, нах, ща догоним тех мудил! — хохотал он, рывком трогаясь с места.

— В смысле, «догоним»? — крикнул я. — Вован, мы и так здесь пиздец как нашумели. Просто пиздец! Надо избавиться от этого ведра и выбираться в Питер. Ты что, забыл нашу цель?

Вована как мешком по голове треснули. Он помотал башней и пробасил чуть виновато:

— Бля, ты в натуре, прав, нах. В Питер, дак в Питер, хуле.

Он выехал со стоянки и свернул в нужную сторону.

— Не сцы, братка! Тут километров сто, час — и мы на месте. — Вован притопил газу, нещадно раскручивая движок до семи тысяч оборотов. — Ты, канеш, ушибленный на всю колокольню, Санек, блять. Ты вот скажи, епта, нахуя было стрелять, нах?

— Это я ушибленный?! А кто устроил, блин, каратэ? Я даже прицелиться толком не смог.

— Санек, ты ебанись! Че, в натуре хотел порешить этих детишек?

— А что еще с ними делать? — опешил я. — У тебя ж трещетка есть, дал бы очередь и все. К чему эти пляски? Не понимаю.

— Да хуйня. Помню, у меня, бляха, после первой командировки так же башню рвало.

— Это у меня башню рвет? — я нервно рассмеялся.

Блин, как объяснить ему, что он не прав?

— Я ж чисто так, епта, разминался, нах. Тренировка, хуле! — пояснил этот психопат, прикуривая сигу.

Некоторое время ехали молча. Наконец, я спросил:

— Давай, рассказывай, что ты успел натворить, что на тебя эти дегенераты ополчились?

Вован вздохнул виновато:

— Да, хуле, покуролесил, кажись, немного. Ну, как ты десантировался, братка, я, стало быть, за тобой сиганул, нах. Кароч, раскрылся, все заебок. На посадке только ветер чутка сильноват был. Но то хуйня. Нас и не в такую жопу бросали, нах. Приземлился, епт. Купол собрал. Гляжу — деревня, нах. Тебя не видать. Ну, я думаю, раз уж ты раньше сел, стало быть, тож где-то здеся. Прихожу туда и давай местных, ебать их в сраку, спрашивать про тя, братка. Сперва бабка попалась. Старая, нах. Но душевная женщина, скажу я тебе, Санек!

— Ты что, и бабулю выебал? — поморщился от этих откровений я.

— Сцук, ебать ты извращуга! — загоготал Вова, обгоняя грузовик. — Ну я-то человек приличный. Но самогоном, бля, у бабушки разжился. Ну и далее потопал. Спрашиваю, нах, у всех — никто не видел, бля парашютиста. Похуй, думаю, придет Санек рано или поздно. И стал кумекать насчет ночлега. К тому времени уж темнать начало. Встретил, сцуко, продавщицу, тудым-сюдым, слово за слово. Кароч, определился с местом дислокации. Ну по беленькой