Всякий раз дело заканчивалось несколькими чувствительными зуботычинами, да и только. Слишком уж раскисали соперники, почувствовав на себе тяжелую руку Долбана. Просили отпустить, бросались на колени, умоляли о пощаде – и такое бывало, пытались что-то объяснять, рассказывать, что ошиблись, не рассчитали своих сил, не поняли, с кем имеют дело.

А эта гнида в замшевом пиджаке мало того, что дергается, еще и угрожает. Может, и махаться вздумает?

– Ах ты, чмошник, – захрипел он, замахиваясь растопыренной пятерней на Ленчика.

– Не тронь! – заорал тот. – Не тронь, а то!

– А то что?

– А то тебе п…ц! Тебя, бля, попишут, в натуре!

– Это кто? – едва не задохнулся от ярости Долбан. – Кто меня попишет?

– Дед Пихто! – выкрикнул Ленчик, тщетно пытаясь сбросить с себя громадную руку Долбана. – Свали, бычара!

Изловчившись, он лягнул Долбана коленкой по шарам. Переполнявшая отбойщика ярость выплеснулась наружу. Он принялся дубасить Ленчика своими напарафиненными кулаками.

Не произнося ни слова, Долбан месил «замшевый пиджак» куда попало. Удары один за другим сыпались на Ленчика, который, скорчившись, сползал по стене вниз.

Злобно сопя, Долбан принялся топтать противника ногами.

– На, сука! – вырвалось у него.

Ленчик пытался закрываться от ударов руками, но Долбан раз за разом с тупым остервенением вонзал носок своего правого ботинка в извивающееся от боли тело. Слышались короткие стоны вперемежку с глухими звуками ударов.

– Ну, бля, – еле шевеля разбитыми в кровь губами, проговорил Ленчик, – хана тебе.

– Заткнись, сука! Урою!

С садистским ожесточением Долбан врезал Ленчику ботинком по промежности. Тот взвыл, вытянувшись в струнку, потом конвульсивно согнулся и закрыл руками ушибленное место. Долбан, нагнувшись, врезал ему кулаком по голове.

Ленчик затих.

Тяжело дыша, Долбан наконец успокоился. Закончив экзекуцию, он отступил в сторону и присел на деревянный ящик, который заскрипел под тяжестью его веса.

– Падла, – качая головой, приговаривал он, – разозлил ты меня.

Только сейчас Долбан увидел, что его кулаки испачканы в крови. Подобрав кусок серой оберточной бумаги, он принялся вытирать руки.

Когда, скомкав побуревшую от крови бумагу, Долбан отбросил ее в сторону, Ленчик пошевелился и застонал.

– Че, козел, ожил? – сипло проговорил отбойщик. – Твое счастье.

Из двери, которая вела на задний двор, вышел охранник. Озабоченно посмотрев на валявшегося у стены Ленчика, охранник спросил у Долбана:

– Разобрались?

– Ага, – кивнул отбойщик. – Жалко, что не убил. Живучий, паскуда.

– Зачем убивать-то? – равнодушно сказал охранник. – Нам жмурики не нужны. Рыло ему почистил, и хватит. Сигарету хочешь?

Долбан кивнул. Охранник вытащил пачку «Уинстона», угостил Долбана и закурил сам.

– Там этот, братишка его, возбухал.

– Какой братишка? – непонимающе спросил Долбан.

– Второй, не помнишь, что ли?

– Да ну их на хрен обоих.

– Орал, что они с братом крутые, весь район на уши поставили, ахинею какую-то нес про то, что они банк взяли. Хрен его знает, может, они гастролеры какие-нибудь. В общем, мы его с напарником тоже утихомирили. И это… – Он умолк, как-то виновато глядя на Долбана.

– Чего?

– Я ментов вызвал.

– На хрена? – поднял голову Долбан.

– Да ты не волнуйся, я все на себя возьму. Сейчас они приедут, мы их в «воронок» закинем. А ментам скажу, что мы обоих с напарником отмесили. Мол, дебоширили, к клиентам приставали. В общем, все нормально будет. Пускай там с ними в обезьяннике разбираются.

– А… – протянул Долбан, – тогда ништяк. А то меня шеф с говном съест, если с ментами надо будет мазаться. И насчет Катьки смотри, чтоб все в елочку было.

– А какая Катька? – засмеялся охранник, пожимая плечами. – Я никакой Катьки не знаю. Мало ли у нас клиентов бывает. Пусть с этими ублюдками разбираются. А у нас все тик-так. Ты давай докуривай и возвращайся в зал. А я тут подежурю, пока «воронок» не приедет. Кстати, второго мы в подсобку закинули. От души ввалили.

* * *

За последний год Саша Порожняк поменял уже третью квартиру. В предыдущей, двухкомнатной, он не прожил и месяца.

Сама по себе прежняя квартира вполне удовлетворяла Сашу, но окна в ней выходили на юг, и с началом ясных солнечных дней жить там стало невозможно. Круглые сутки в ней стояла неимоверная духота.

Именно поэтому Саша поспешил избавиться от нее, как только появилась возможность. Когда общаковые бабки пополнились очередным взносом станочников, Саша обменял квартиру на большую с доплатой.

Разумеется, бумажными делами он не занимался. Только один раз приехал осмотреть жилплощадь, дал нужным людям бабок на оформление, ремонт и обстановку. Затем через пару недель перебрался жить в новую квартиру.

Он сразу же оценил преимущество жизни в старом кирпичном доме с толстыми стенами и высокими потолками: уют, спокойствие и тишина.

Братва, конечно, немного повозмущалась: все-таки Порожняк тратил общаковые бабки, предназначенные вовсе не для улучшения жилищных условий запрудненского авторитета, а для подогрева зон и материальной помощи только что откинувшимся, вернувшимся из отсидки.

Но Саша не обращал внимания на досужие разговоры, полагая, что болтовня скоро затихнет. Он и в мыслях допустить не мог, что кто-нибудь из его пацанов настучит на него московским ворам.

А хоть бы и настучали. Сейчас Саша Порожняк твердо контролировал запрудненскую братву и был абсолютно уверен в устойчивости своего положения.

Может быть, это было слишком самоуверенно с его стороны, ведь ничего вечного в этом мире нет. Однако Саша старался не утруждать себя мыслями о завтрашнем дне. «Выше головы не прыгнешь», – рассуждал он.

Чего надрываться? Главное, чтобы все было спокойно. Никаких войн с азерами, никаких разборок в собственной среде. А там глядишь, Шурик Захар это оценит и все-таки исполнит свое обещание насчет воровской короны.

Плохо, конечно, что сегодня гости из Москвы схлестнулись с запрудненскими. Слишком часто это стало происходить в последнее время. Однако на то и поставлен Порожняк смотрящим, чтобы все непонятки улаживать.

И все-таки какого нервного напряжения это стоит…

Зюзя отвез Порожняка домой и отправился в «Маленький принц» за Катькой.

Закрыв за собой бронированную дверь, Порожняк вошел в квартиру и, не снимая обуви, отправился на кухню. Он достал из ящика кухонного стола коробок с «планом», забил косяк, несколько раз с наслаждением затянулся сладким дымом и, почувствовав, как спадает напряжение, с блаженным видом прошел в большую, уютно обставленную комнату.