V

Где перенимают сказки. — Дома. — В дороге. — На промыслах в лесу и на море. — Досуг — условие для жизни сказок. — Сказочники свои и других местностей: поморы, ваганы, самоеды, саратовцы. — Способы передачи сказок. — Сказки серьезные, с пением, в лицах, скороговорки. — Распределение сказок по авторам. — Личность сказочника отражается в сказке. — Любимые сюжеты каждого сказочника. — Характеристика сказочников.

Коснусь в двух словах жизни сказок на Севере. Сказкам отчасти выучиваются в детстве, в своей семье, от родных. Например, Мошнаков (562) слышал сказку от своего отца. Мой сказочник Г. П. Кашин из 13-ти сказок только одну слышал «дома», остальные «в лесе» (на рубке зимой леса для сплава) или «в море» — на промыслах. Между прочим отец и сын Кашины не знают ни одной тождественной сказки. В лесу на рубке дерев и в море на ловле рыбы и зверей сказки рассказываются потому, что на этих занятиях образуется невольный досуг. Зимой рано темнеет, приходится рано возвращаться в лесовые избушки, спать еще рано, и вот на сцену выступают знатоки старин и сказочники. Досуг, как время для сказок, используется при всяком удобной случае. Мне пришлось быть нечаянным свидетелем, как возвратившиеся с работы в Повенце на постоялый двор плотники выслушали несколько сказок прежде, чем уснули. Макаров одну сказку перенял в кузнице, куда пришел зачем-то (539). Очень часто сказки рассказываются во время пути: на пароходе, в лодке, на парусном судне, когда приходится стоять без ветра, на телеге даже. На телеге летом и в санях зимой мне пришлось самому слышать много сказок от своих ямщиков-сказочников.

На работах в лесу приходится сталкиваться жителям разных местностей, и здесь происходит обмен сказок. Кашин Г. П. «в море» перенял четыре из рассказанных мне сказок, причем две он не помнит в точности, от кого именно слышал, а две другие слышал от помора из Мудьюга и от помора из Сумы. Резин Е. Е. перенял рассказанную мне сказку на лесопильном заводе в Умбе (Терский берег) от ваганского мужика, т. е. крестьянина с реки Ваги, Шенкурского уезда. Бородин перенял свою сказку от пастуха из ваганов же, который служил в военной службе во флоте (284). Чуресанова (44) живет на Низовой Печоре, но родом она с реки Мезени, где и слышала свою сказку. Чупров А. В. перенял одну из своих сказок от «крестивого» самоеда (3). Скребцов слышал свою сказку от солдата-сапожника из Саратова (267). Мануйло Петров в Морской Масельге живет у самой дороги, к нему заходят богомольцы, для которых он «три самовара сжег», и так как Мануйло Петров обладает «недырявой памятью», то и запомнил от своих посетителей много сказок. «Недырявая», т. е. хорошая память одно из непременных качеств сказочников. Только обладая ею и можно запомнить, часто из слова в слово, иногда целый ряд очень длинных сказок и держать их в памяти десятки лет. Чупров рассказанную мне сказку про Ивана-царевича и Царь-девицу слышал 55 лет тому назад! (3).

У песен есть свои мотивы, сообразующиеся с их содержанием, у былин есть свой «ясак» (напев старин на Печоре), и сказки рассказываются хорошими сказочниками неодинаково, а сообразно их содержанию. Серьезная длинная сказка рассказывается истово, с соблюдением обрядности, бытовая сказка — обыкновенным разговорным языком, прибакулочка-прибасеночка — шутливо, обычно скороговоркой. Мой сказочник Г. И. Чупров сказку про «Лисицу, Петуха и Журавля» (11) отбарабанивал, как дьячок на клиросе («как по книжке читаю») и в этом видел свое главное мастерство, а слушатели покатывались со смеху. №№ 10, 33, 53, 54, 238 передавались тоже скороговорками. Есть сказки с пением, например № 44, где места стихами Чуресанова пропела очень жалобным голосом. Еще с пением № 55, 56 и 60. Есть сказки, рассказываемые, так сказать, в лицах. Дементьева в сказке «Безграмотная деревня» (63), когда дело дошло до церковной службы — возгласы попа и дьякона спела, подделываясь под церковные мотивы, а слова дьячка мотивом веселой плясовой песни. То же сделал Шишолов (43), Странница (221) и Макаров (262).

Сказки сборника распределены у меня не по сюжетам, как это делается обыкновенно, а по авторам. Еще Гильфердинг признавал большое влияние личности певца былин на их содержание. Он утверждал, что «все былины, какие поет один и тот же сказитель, имеют много сходных и тожественных мест, хотя бы и не имели ничего общего по содержанию»[8]. С тех пор исследователям приходилось только все больше и больше подтверждать его мнение, а я придаю личности певца былин или сказочника в этом отношении прямо огромное значение. Во время моих поездок на Север мне пришлось записывать непосредственно от народа не только былины, песни и сказки, а также духовные стихи и комедии. Нередко эти разнообразные виды народного творчества я записывал от одних и тех же лиц. Летом 1901-1902 года на Низовой Печоре мне от одного и того же сказителя приходилось записывать и былины, и сказки, и духовные стихи, и песни, и рассказы о местной старине. Летом 1907 года в Архангельском и Онежском уездах я от одного и того же сказочника записывал и песню, и сказку, и народную комедию. Нужно ли доказывать, как интересно проследить не только свойственные каждому сказителю приемы, но и мотивы, употребляемые певцом и рассказчиком в былине, сказке, духовном стихе, даже в песне, так как хотя песня и передается обыкновенно всеми певцами в данной местности приблизительно одинаково, но выбор, знание тех или иных песен также зависят от вкусов и характера каждого данного лица. Очевидно, от личного вкуса каждого сказителя зависит выбор тех или иных сказок из того сказочного репертуара, который вращается в данной местности. Сказочник запоминает из всего, что он слышал по этой части, главным образом то, что поразит его воображение или растрогает сердце и глубоко западет в душу. Вот почему важно распределение сказок не по вариантам, где нечто свойственное только одному сказителю совершенно растворяется в общей массе сказочного материала и пропадает от учета исследователя. Приведу примеры. Моя сказочница Н. М. Дементьева — любительница и знаток преимущественно скоромных сюжетов, да таких, что я один из них мог напечатать (№ 64). Беззаветная веселость и большой юмор рассыпаны и в сказках В. Д. Шишолова, который также в сказках с веселостью и дурачливостью хочет утопить свою тоску. А причина тоски у Шишолова с Дементьевой, кажется, одна: неудовлетворенность жизнью и исходящая