хватало. Поэтому ребятишек отправляли очередь караулить. Вот и сегодня они собрались у магазина, который стоял у самого края высокого берега.

Чтобы скоротать время, устраивали игры. Пускали кораблики и строили запруды в ручьях талой воды, стремительно несшихся с горы в речку.

Вдруг Люське нестерпимо захотелось подойти к двери магазина. Она подчинилась этому желанию. Не понимая почему, посмотрела на Шаманскую гору, она была отсюда хорошо видна. Взялась за железную скобу и… увидела перед собой желто-белую вспышку. Больше она ничего не помнила.

Очнулась Люська в больнице. Мать совала ей под нос нашатырь и шлепала по щекам.

— Доченька, слышишь меня?

— Слышу.

Она спросила стоявших вокруг подружек.

— Расскажите, как все было, что вы видели?

Томка затараторила, нажимая на «р» и краснея от важности момента. За картавинку сестры прозвали ее «мороко» — молоко. Да так и прилипло к ней это прозвище.

— Мы играем в р-ручье, смотр-рим, Рюська на гору подняр-рась. Вдр-руг морния — она упара, а Варька закричара, что Рюську убиро.

Всех в деревне удивило это явление. Еще снег не весь сошел, огороды не пахали, откуда было молнии взяться?

Вечером мать жаловалась отцу:

— Все дети, как дети, а наша Люська — чудо природы. Ну почему с другими ничего, а с ней всегда что-то.

— А ты, мать, наверное, забыла, как в погреб слетела, когда Люську в себе носила. Тогда все обошлось благополучно, если не считать того, что родилась девчонка с вывихнутым пальцем на руке. Вот с тех пор так все и идет.

Люська отлежалась в постели, и на следующий день как ни в чем ни бывало носилась по деревне.

Удар по Люське оказался предупреждением. В тот год лето выдалось грозовым, и беда все же не обошла деревню — молнией убило молодую финнку Хилму.

Первый пароход

Мама пришла с работы в хорошем настроении и весело сказала:

— Только что на почту по рации сообщили, что пароход вышел из Нижневартовска, а значит, завтра утром будет у нас. И мне медикаменты выслали, — добавила она.

На следующий день с самого раннего утра Люська собрала подружек, и они отправились занимать позицию для обозрения реки на самом высоком месте. А секрет заключался в том, что это место находилось как раз во дворе Томки и Любки. Девичья компания уселась под ёлку, которая росла на самом краю высокого берега. Перед деревней река делала петлю, и, когда пароход проходил по ней, огибая мыс, капитан давал гудок, извещая о своем приходе. Услышав его, жители деревни, побросав работу и домашние дела, бежали на пристань. И в этот раз так же. Услышав сигнал, девчонки стали ждать, вглядываясь вдаль и соревнуясь между собой, кто первый увидит. И только пароход показал нос из-за мыса, как они в один голос закричали:

— Пароход! Пароход идет! — и побежали по улице, неся радостную весть. — Пароход идет!

Принаряженные жители вышли на пристань. Каждый ждал этой встречи по своему. После долгой зимы и распутицы снова возобновлялось сообщение между деревнями, и уже не чувствовались оторванность и отрешенность от «большой земли».

На пристани люди встречались, разговаривали, передавали со знакомыми приветы и посылочки с гостинцами, обменивались новостями. Но в основном приходили просто как на праздник: на людей посмотреть да в буфет сходить. Так уже было принято — в пароходном буфете обязательно что-нибудь покупать. И почти каждый к такому случаю припасал немного денег.

В общем, деревня с нетерпением ждала прихода первого парохода, и чем ближе он подходил, тем больше волновались встречающие. Пароход к пристани шел быстро, загребая колесами воду и сверкая на утреннем солнце белизной и необычной чистотой. Он плавно ткнулся носом в берег, подставив к берегу борт, на котором было написано «Баррикадист». Все дружно прочитали новое название. А ведь раньше ходил «Елизаров». Вот эта была неожиданная новость.

— А капитан кто? — заговорили на берегу. — Старый или новый?

Капитан через рупор отдал команду, пароход пришвартовался, матросы закрепили чалки. И как только установили два трапа, народ повалил на пароход.

Его уже было ничем не удержать. Люська стояла с родителями, смотрела на капитана, сходившего по трапу на берег. Он был под стать новому пароходу: такой же красивый, в белом кителе, но самое главное, что капитан тот же, что и в прошлом году ходил на «Елизарове». К ним-то он и подошел.

— Здорово, Алексей Михайлович.

— Здорово, Афанасий, коль не шутишь, — ответил отец. Они пожали друг другу руки.

— Ну что, просьбу мою выполнил или как? — спросил капитан.

— А как же. Пойдем, поглядишь. Пассажиры тебя давно дожидаются, — с улыбкой ответил отец, и они ушли. К маме подошел матрос. — Вы, что ли, врачиха будете?

— Да, я.

— Вот вам из больницы передали, — и протянул маме пакет.

Та с удивлением спросила:

— Это все?

— Все, все, — и убежал.

Мама развернула посылку, а когда увидела содержимое, заплакала. Люське было жалко маму. Кругом такой праздник, а она плачет и приговаривает:

— Как же я теперь работать буду. Две баночки ихтиоловой мази и десять штук бинтов — это все медикаменты. Опять придется травы заваривать.

— Мама, мама, — тихонько позвала Люська, — а на пароход ты не пойдешь?

Надеясь, что мать сходит в буфет, где продавали разные вкусности, и что-нибудь купит ей.

— Нет, я пойду письмо в районную больницу напишу и с пароходом в Ларьяк отправлю. А ты побудь здесь. Отца подожди.

Стоя на пристани, девчонка наблюдала за веселой суетой на берегу. Раздались крики ребятишек:

— Медвежат ведут!

Люська оглянулась и увидела, что отец на длинной цепи вел медвежонка, а следом за ним капитан вел второго, с белой меткой на шее. Это были Машка и Мишка. Теперь Люська поняла, для чего отец медвежат добыл. Он их капитану обещал. Подбежали матросы и, забрав медвежат, помогли им идти по трапу. А те, косолапя и рыча, очень ловко забежали на пароход. Через некоторое время Машка и Мишка уже сидели на верхней палубе, держа в лапах банки со сгущенкой, и с удовольствием лакомились. Ребятишки хохотали, глядя на этот бесплатный цирк.

Люське было жаль их отдавать, но и дома подросших медвежат держать уже стало опасно. Каждую навигацию пароход увозил с Ваха медвежонка, а то и двух. А в деревне говорили, что капитан сдает их в зоопарк или цирк. А пока, до самой осени, как достопримечательность и неотъемлемая часть парохода, они жили на палубе рядом с рубкой капитана. Сидя на длинной цепи, медвежонок развлекал пассажиров всю навигацию, пока пароход не уходил