– Пойдем, дорогая! – сказала она и тут же пообещала себе, что, хотя этому мужчине и удалось испортить ей утро, она не допустит, чтобы у них с Эви пропал целый день. – Пойдем, koukla, сначала я хочу показать тебе все, а потом мы сядем обедать, – заявила она, удивившись, как живо и весело прозвучал ее голос.

Держась за руки, Эви и Дафна обошли огород с бесконечными рядами томатов, усыпанных круглыми красными плодами, такими спелыми, что, казалось, они вот-вот взорвутся. Они спустились по задней лестнице и вдоль зарослей жимолости, покрытых небольшими цветками, вокруг которых жужжали сотни пчел, прошли к большой оливе, где бабушка обычно привязывала Джека. В тени и прохладе раскидистых зеленых ветвей ее старый друг отлично себя чувствовал.

Едва Эви приблизилась к Джеку, он словно по команде склонил голову, и она погладила мягкую шерсть прямо над его носом. А он подошел ближе и ткнулся носом ей в шею.

– О, мамочка, он меня поцеловал! Я ему нравлюсь! – Эви залилась переливчатым смехом.

– Да, дорогая! Я в этом не сомневаюсь!

Они еще и двух часов не провели на острове, а у Эви, похоже, появился добрый друг.

– Пойдем, дорогая! Я хочу кое-что тебе показать! – позвала Дафна дочь, крепко обнимавшую за шею осла.

Они пересекли задний двор, снова спустились по каменной лестнице и оказались около птичника, оглушившего их какофонией звуков. Открыв затянутую сеткой калитку, Дафна быстро пропустила Эви и тут же захлопнула ее. Эви посмотрела вниз и замерла: с полдюжины крохотных желтых комочков попискивали у ее ног. Дафна наклонилась и, осторожно подняв только что вылупившегося птенца, посадила его в сложенные ладошки Эви. Та потрогала крошечными пальчиками нежный пух, ее лицо осветилось счастьем, и Дафна с удовольствием отметила это.

Она боялась пошевелиться, наблюдая за дочерью, которая решила погладить каждого цыпленка. Казалось, она хочет, чтобы ни один из них не остался незамеченным и необласканным.

– Ella, ella, Дафна! Эви! – Мелодичный голос бабушки был едва слышен за шумом крыльев, кудахтаньем и восторженными возгласами Эви.

Подняв голову, Дафна прищурилась.

– Дафнаааа! Эвиии! Ellllaaaaa! – продолжала звать Yia-yia.

Дафна приложила руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза от яркого света, но это не помогло. Солнце светило прямо над домом, так что ей удалось различить лишь бабушкин силуэт, она стояла на веранде прямо над ними и, подняв к небу старую деревянную ложку, звала их за стол.

– Мы идем, Yia-yia! – крикнула в ответ Дафна.

– Можно я возьму его с собой? – умоляюще попросила Эви, когда Дафна открыла калитку. – Мамочка, я тебя очень прошу! – повторила она, нежно поглаживая цыпленка, которого по-прежнему держала в руках.

– Нет, солнышко! Его придется оставить, но ты сможешь вернуться сюда после обеда, – заверила ее Дафна.

– Обещаешь? В самом деле? – спросила Эви с едва заметной ноткой недоверия в голосе. Если бы кто-то стоял рядом, он не заметил бы этого, но Дафна не сомневалась в том, что слышала. Эви все чаще говорила с ней с осуждением, и это все сильнее и сильнее ранило сердце Дафны.

– Да, я обещаю! – сказала она, присев на корточки, чтобы заглянуть в глаза дочери, и сжала ладонями ее пухлые восхитительно-розовые щечки.

– Это твой дом, милая, и твои цыплята. Ты можешь приходить сюда, когда захочешь, и играть с ними столько, сколько захочешь. Поняла? – Дафна осторожно поцеловала дочь в кончик носа. – Договорились? – повторила она, чуть крепче сжав в ладонях ее лицо.

Дафна старалась изо всех сил, чтобы вернуть дочке уверенность, и, по крайней мере, внешние признаки указывали на то, что это у нее получается. Для ребенка, который целыми днями не выходил из квартиры, где играл в одиночестве с мягкими игрушками, полная свобода действий на этом птичьем дворе с настоящими цыплятами была мечтой, вдруг воплотившейся в реальность. Дафна знала, что ее дочери очень недоставало свежего воздуха и свободы. И она страстно желала это ей компенсировать.

У Дафны всегда были самые лучшие намерения: она постоянно планировала поездки в зоопарк в Бронксе и пикники на траве в Центральном парке. Но им с Эви постоянно что-то мешало: то вдруг су-шеф ее ресторана заболевал, то санитарный инспектор заявлялся с неожиданной проверкой. Всегда возникали какие-то обстоятельства, вынуждавшие Дафну отменить все планы и мчаться на работу, таща за собой расстроенную дочку.

Всякий раз, когда она смотрела на столик в конце зала и видела там грустную дочь, ее сердце привычно сжималось от боли. Томящаяся в одиночестве девочка напоминала ей о собственном детстве. И хотя четырехзвездочный estiatorio[25]на Манхэттене сильно отличался от маленькой грязной забегаловки в Йонкерсе[26], Дафна знала, что для Эви это не имеет значения.

Дафна предложила помочь с обедом, но Yia-yia отказалась и выставила их с кухни. И сейчас, глядя на последние приготовления, Дафна чувствовала, что у нее просыпается аппетит: бабушка задумала для них настоящий пир. Стол ломился от яств: пирог со шпинатом, spourthopita, запеченный цыпленок с лимоном и орегано, огромная тарелка с картошкой фри – фирменным бабушкиным блюдом, глубокая миска восхитительного греческого салата horiatiki[27]с ярко-красными помидорами, свежими огурцами и красным луком, таким острым, что Дафна почувствовала резь в глазах.

– Дафна mou, что происходит? Я сделала все, что ты любишь, а ты ни разу не улыбнулась мне, – посетовала Yia-yia, выкладывая на блюдо последнюю порцию дымящейся картошки. – Садись, поешь, koukla mou. Мужчинам нравится, когда за женщину можно ухватиться, – а у тебя только кожа да кости, – поддразнила она внучку и наклонилась через стол, чтобы поставить перед Дафной тарелку.

– Со мной все в порядке, Yia-yia. Просто я, видимо, чересчур голодна.

Не желая расстраивать бабушку, она наполнила тарелку до краев. Очень не хотелось признавать, что встреча с Янни задела ее, но она понимала: не стоит ничего скрывать от самого близкого человека. Она всегда предпочитала честное общение, тем более с Yia-yia.

– Меня беспокоит тот мужчина, – наконец призналась Дафна и, тяжело вздохнув, взяла сочную круглую оливку и забросила ее в рот.

– Какой мужчина, koukla? – недоуменно протянула Yia-yia. – Ты о Стивене? Твоем Стивене? Что он натворил? Что-то случилось? – Она выпрямилась и оперлась локтями о стол, как будто готовилась услышать что-то плохое.

– Нет, не Стивен, – Дафна махнула рукой, отвергая это предположение. – С ним все в порядке. – Она снова потянулась за оливкой.

– А, entaksi[28]. Понятно.