– Как поплавала? – спросила бабушка, подкладывая хворосту в печку: масло должно прогреться до нужной температуры, чтобы картофель получился хрустящим и вместе с тем мягким внутри, то есть таким, как и любила Дафна.

– Замечательно. Тихо. Я снова ходила в бухту. Мне нравится быть одной, – отвечала она и взяла еще картошки.

– Почему бы тебе не пойти завтра на пляж? Другие девочки обычно купаются там после обеда. Тебе не помешало бы завести друзей, а не болтаться в одиночестве и не коротать время со мной, старухой. Как считаешь, koukla?

Бабушка звала Дафну koukla: она и была ее маленькой греческой куклой.

Yia-yia знала, что внучка ее не такая, как другие девочки, на лето приехавшие из Америки, – те ходили стайкой, купались и заигрывали с мальчишками. И, наслаждаясь каждым мгновением, пока Дафна была здесь, с ней, опасалась, что она совершенно растворится в их маленьком мирке и ритуалах, которые у них тут сложились за несколько последних лет. Для любимой внучки она хотела большего.

– Не переживай, Yia-yia! Я лучше побуду с тобой, так веселее, – ответила Дафна и подмигнула бабушке. – К тому же никто не умеет готовить картошку так, как ты. – И она отправила в рот еще один ломтик. Кроме картошки на ужин было еще одно любимое блюдо Дафны – яичница с помидорами.

Она наблюдала, как бабушка наливает масло в другую сковороду и бросает в него нарезанные помидоры, которые еще сегодня утром росли в огороде. Ярко-красная масса шипела и бурлила, пока не прожарилась как следует. Когда помидоры стали мягкими и превратились в густую сладкую пасту, бабушка взяла деревянную ложку – старую, чуть обожженную – и сделала в пасте четыре углубления. Дафна знала, что в этом и есть секрет восхитительного вкуса яичницы. Вынув из корзины четыре свежих яйца, она одно за другим разбила их в горячие ямки.

А Yia-yia уже растерла в пальцах крупный зеленый лист базилика, только что сорванного с грядки, помахала рукой у лица Дафны, и они обе одновременно втянули носами пряный аромат.

– Вот, смотри! Ты никогда еще не видела такого basilicо!

– Ммм! – улыбнулась Дафна.

– И пусть самые модные парфюмеры работают в Париже! Мы-то знаем, что этот вот запах – лучший в мире! И найти его можно совсем рядом, в моем саду. – Она осторожно порвала несколько листьев на узкие длинные полосы, бросила их в сковороду, подождала несколько мгновений, чтобы базилик потерял яркость, добавила соли и разложила яичницу в две тарелки. Заметив, что внучка снова потянулась за картошкой, она воскликнула: – Дафна! Оставь немного! – И, наклонившись, шлепнула ее по пальцам молодым побегом базилика.

– Извини, Yia-yia! Мне кажется, это все из-за свежего воздуха, я теперь все время хочу есть.

– Ничего, koukla, все в порядке! Я жарила ее для тебя. А теперь пробуй, пока яичница не остыла! – Бабушка протянула ей тарелку с толстым куском подсохшего крестьянского хлеба, чтобы макать его в густой, ароматный томатный соус.

Они сидели у огня и наслаждались незамысловатым ужином. Yia-yia давно не утруждала себя формальностями: она не сервировала стол и почти не ела в доме. Они с Дафной знали, что здесь, на чистом и свежем соленом воздухе, еда гораздо вкуснее.

– Yia-yia… – начала Дафна и сунула в рот изрядный кусок яичницы.

– Да, koukla mou.

– Yia-yia, расскажи мне о Персефоне!

– О, Персефона! Бедная, бедная девушка. То, что с ней случилось, так ужасно! – запричитала бабушка. Речь всех жительниц острова почему-то менялась, когда разговор заходил о смерти или каком-нибудь давнем трагическом событии. Мифу о Персефоне было отдано особое место в сердце старой женщины, и она была счастлива, что может разделить свои чувства с Дафной, чудесной девочкой, которую она любила больше всех на свете.

Дафна захлопала в ладоши, предвосхищая рассказ:

– Я хочу услышать это еще раз. Что с ней случилось?

Yia-yia поставила тарелку на колено, вытерла о передник жилистые, покрытые пигментными пятнами руки, поправила платок и принялась неторопливо рассказывать:

– Жила на белом свете чудесная девушка по имени Персефона, дочь Деметры – великой богини плодородия. Однажды она собирала с подругами цветы в поле, и там ее заметил Аид, бог подземного царства. Деметра просила дочь не уходить от подруг, но Персефона искала самые красивые цветы, чтобы вплести их в венок, и так увлеклась, что забыла предупреждение матери и забрела далеко. Увидев прекрасную Персефону, Аид потерял голову от любви и решил, что эта девушка должна стать его женой и королевой подземного царства. В одно мгновение земля разверзлась – это Аид поднялся на колеснице и, схватив Персефону, увез ее, рыдающую, в темное царство.

Дафна придвинулась к бабушке, потирая руками плечи, словно пыталась защититься от ледяного дуновения Аида.

А бабушка продолжала:

– Деметра услышала плач дочери и поспешила на луг, но обнаружила там лишь венок, который не успела доплести Персефона. Долгие месяцы она искала дочь по всей земле и была в таком горе, что запретила травам расти, и земля стала неплодородной. Люди голодали, но Деметра поклялась, что до возвращения Персефоны урожая не будет. Взглянув на землю с Олимпа, Зевс понял, что всему человечеству грозит страшный голод, и приказал Аиду вернуть Персефону матери. Аид подчинился, но, прежде чем отпустить девушку, накрыл большой стол и приказал ей поесть перед долгой дорогой. Юная Персефона не могла отвести глаз от еды, но позволила себе взять лишь шесть зерен граната. И эти шесть крошечных кроваво-красных зернышек определили не только судьбу Персефоны, но и судьбы всех людей на земле. По законам подземного царства вкусивший со стола Аида должен вернуться туда. Съев шесть зерен, Персефона навечно обрекла себя проводить шесть месяцев с Аидом как царица подземного мира. А на вторую половину года она могла возвращаться на землю к матери.

Наклонившись ближе к внучке, Yia-yia закончила:

– Вот почему, моя девочка, земля в зимние месяцы холодна и пустынна. В это время Персефона живет рядом с Аидом в подземном царстве, а Деметра не находит себе места от одиночества и печали и противится росту любого растения, пока ее дочь не вернется из плена.

Бабушка замолчала, и они просто сидели в тишине, глядя на огонь и вспоминая подробности мифа. Но и Дафна, и Yia-yia знали, что это не просто миф, сказка или обычная история, – это история про них двоих.

Молчание нарушила Дафна:

– Я не хочу, чтобы лето заканчивалось. Как было бы хорошо, если бы оно длилось вечно!

Бабушка не ответила, да ей и нечего было сказать. Отвернувшись, она вглядывалась в зеленые луга острова и слушала шелест листьев, которыми играл легкий бриз. Горестные стенания кипарисов нарушали предсумеречную тишину. Склонив голову набок, Yia-yia кивала, соглашаясь с ними.

Она знала, что деревья поют для нее, потому что только они понимают, как тяжело ей будет пережить еще одну зиму без Дафны. Бабушка поднесла к лицу руку и отерла слезы со щек.