А будущая невестка и не подумала извиниться. Вера перехватила ее удивленный и недоумевающий взгляд – что это за насилие, что за претензии? Ах, ну да, все понятно – ее будущая свекровь еще какая цаца! Бывшая красавица, богачка с прислугой, избалованная любовью мужа и послушностью сына.

«Ну-ну, дорогая Вера Андреевна, – читала Вера в ее глазах. – Власть переменилась. Или вы не заметили?»

Все она заметила, все! И раздражение сына, и его «забывчивость» – никогда раньше он не опаздывал к семейному ужину. А этот легкомысленный наряд, эти дырявые портки, эта полуголая майка? Вся эта нарочитая небрежность, пренебрежение? А она-то готовилась, ночей не спала! И платье это дурацкое надела, и туфли! И эти подвядшие салаты, и засохшая, никому не нужная утка.

«Лидия проголодалась». Все, точка. И ерунда, что он взрослый и состоявшийся мужчина. Очевидно, эта, с позволения сказать, невеста крутит им, как сопливым мальчишкой. И так теперь будет всегда.

«Только бы не разреветься, – думала Вера, комкая в руке салфетку. – Да не дай бог! Чтобы она увидела мои слезы?»

На Верин вопрос – как ей казалось, самый естественный – «Лидия, а кто ваши родители, ну и вообще, если можно, о вашей семье?» – сын дернулся и бросил на мать злобный взгляд.

– Родители? – переспросила Лидия. – Да никаких тайн, поверьте! Вырастил меня отец, я из Комсомольска-на-Амуре, знаете такой городок? Отец работал на КНААЗе. Слышали?

Стрельцовы покачали головами.

– Авиационный завод имени Гагарина, – пояснила Лидия. – Сейчас он пенсионер, копается на дачке, растит помидоры. Ездит туда на своей тарахтелке, так я называю его старый «Москвич». Материально я ему помогаю. – И она с облегчением, словно оттарабанила заранее выученный урок, замолчала.

Вадим смотрел глазами в тарелку и почему-то был сильно напряжен.

«Тайны? – подумала Вера. – Или просто взбесился, что я задала вопрос?»

– А ваша мама? – кашлянув, осторожно спросила она.

– Мама? А мамы у нас нет, мама нас бросила.

Вот так. Мамы у нас нет, мама нас бросила.

Пила? Гуляла? Выходит, ничего благополучного. Просто так женщина не оставляет ребенка. А гены? Ох… Отец на тарахтелке, дачка, помидоры… Нет, Вера никогда не презирала бедных, да и к приезжим относилась спокойно – разные люди наполняли Москву. Были и те, кто искренне полюбил город и приносил ему пользу. Но эти приезжие девочки… Нет, все понятно – им надо стараться. Им надо очень стараться, чтобы зацепиться здесь, урвать свое от жизни, сделать карьеру, выстоять. И именно они лезут напролом, не гнушаясь различными методами. И ничего их не смущает. И пашут они как лошади. Вера и жалела их, и немного побаивалась.

Кто знает, что у них в голове? Да любая бы мать, честное слово, испытывала бы такие же чувства. Любит ли эта Лидия ее сына?

А это покажет дальнейшая жизнь.

Но пока выходило так – семья неблагополучная, не их круга. Едва так подумав, Вера тут же устыдилась, отругала себя: «А ты? Забыла, сколько съела дерьма? Твой круг? А разве ты сама, сама не презираешь свой так называемый круг?»

Веру эта Лидия определенно считает избалованной барынькой – а какие еще бывают барыньки? Богатый муж, прислуга, кухарка, садовник. Высокомерная москвичка и богачка, все так. Так все и выглядело на первый взгляд.

А что касается сына… Вышло по хрестоматии – довыбирался. Долго искал и нашел.

Вера сделала вывод – никакая. Никакая эта Лидия, ни о чем. Ни красоты, ни воспитания, ни тепла. Обычная, таких пучок на пятак. И никогда у них с Верой не будет теплых и доверительных отношений – это понятно и ясно уже сегодня, сейчас.

И надо же – после всех его женщин эта обычная девушка. И чем она его привлекла, вот интересно?

Словом, так тщательно продуманный вечер надежд не оправдал.

Ночевать молодые не остались. После чая – слава богу, что хоть от чая не отказались, впрочем, Вере было уже все равно – быстро собрались и уехали в Москву.

Евгеша молча собирала посуду. Вера в полной темноте сидела в кресле в столовой. На душе было пасмурно. И это очень и очень мягко говоря.

Геннадий Павлович смотрел телевизор без звука.

В доме воцарилась страшная, пугающая и тревожная тишина.

Когда Вера поднялась и пошла к себе, муж, кажется, этого не заметил.

В полдвенадцатого Геннадий Павлович зашел к Вере в спальню, сел на кровать, взял ее за руку.

– Ну что делать, Веруша, что делать. Мы-то переживем, верно? Конечно, переживем! – Муж добавил оптимизма в голосе. – А куда нам деваться? Ну и, в конце концов, Вера. – Он слегка сжал ее холодную, безжизненную руку. – В конце концов, главное, чтобы наш балбес был доволен и счастлив! Ну правильно я говорю? Вместе нам не жить, и то слава богу. И самое главное – мы, Вера, есть друг у друга! Правда, родная?

Вера, отвернувшись к стене, по-прежнему не отвечала.

– Спи, дорогая! День был тяжелый. Да, неудачный был день. Но может быть, совпадение? Хочется верить в лучшее, хочется! И ты, Веруша, умница. Ты все наладишь! Раз он выбрал эту Лидию, значит, она неплохая? Подстроишься, наладишь контакт. В конце концов, ты же женщина, Вера! Ну ради нашего сына, ради Вадима…

Вера упрямо возразила:

– Не подстроюсь, не жди. И никакие контакты, как ты изволил выразиться, лично я налаживать не собираюсь! Все, Гена, иди. Я устала.

Геннадий Павлович прекрасно знал свою жену – сейчас ее просто надо оставить в покое. Вера такой человек – упрямый и в чем-то негибкий. И, кстати, сын их, Вадим, точно в нее.

А потом она разберется. Веруша действительно большая умница и человек замечательный. Непростой, даже трудный, но замечательный! Но бывало иногда, бывало – как замкнет, так не разомкнет. Это про его Веру. Но наверняка все наладится и будет в порядке.

Покрякивая от расстройства, Геннадий Павлович отправился в библиотеку – после такого вряд ли удастся уснуть. «Вадик и вправду козел. И эта девица… туда же. Ох, детки!»

Но через три дня Вадим примчался в имение – цветы, любимые мамины конфеты и раскаяние на лице.

Через полчаса трудного разговора, Вериных претензий, его оправданий и извинений сын был прощен, и в семье воцарился мир и покой.

Евгеша накрыла в беседке – холодный борщ, жареный карп, кисель из смородины и ватрушки с малиной. Обедали втроем – в кои-то веки Евгеша дала себя уговорить к ним присоединиться.

Говорили обо всем, было видно, что Вадим счастлив, а уж про Веру и нечего говорить – Вера сияла.

Про Лидию ни слова – здесь Вера была как скала.

Но свадьбу обсуждать пришлось, куда денешься. И сын попросил мать помочь в ее организации – занят он был страшно, сплошные командировки, да и у Лидии куча срочных и неотложных дел по работе. Тут Вера еле сдержалась, чтобы сына не подколоть. Но одновременно воспряла духом – выходит, сын не списал ее, ему нужны ее помощь, ее возможности и безупречный вкус.