— Давайте прекратим этот ненужный разговор, — резко сказал капитан. — Чем быстрее мы закончим, тем быстрее уйдем. А вы ведь этого и хотите.

Кошерин сел в кресло, взял подшивку журнала «Огонек», который выписывал до сих пор, хотя это, конечно же, был уже совершенно другой журнал. И начал медленно листать страницы.

Все ушли в комнату Виктора, и этот факт не удивил Кошерина. Значит, знают, что ищут. Кто-то определенно навел. Но кто мог это сделать? И почему они не могут начать с комнаты Виктора, ведь это Виктор пропал? Логично.

Кошерин встал и заходил по гостиной. Какой же он болван! Не догадался сам просмотреть комнату Виктора. Там же может быть… Ведь рукопись он нашел на столе, так почему Виктор не мог еще оставить кучу своих рукописных материалов на стеллажах, в чемоданах.

Да, вспомнил Кошерин, Виктор складывал какие — то папки в красный кожаный чемодан, который Кошерин привез из Англии и подарил ему лет десять назад.

Они там могут найти черт знает что, касающееся интимной жизни его семьи.

Если Виктор такой любитель писать, то наверняка он еще что-то писал.

Напрасно, напрасно он сам тщательно не осмотрел комнату сына. Да что теперь об этом жалеть. Дуракам закон не писан.

Кошерин снова сел в кресло и впал в состояние, соответствующее его духовному настрою. Сонно-дурманящее, если одним словом его выразить.

Это его защитная реакция, про которую писал в своем романе Виктор. Сейчас бы почитать его роман, самое время. Они там ищут следы деятельности сына, а отец сидит и читает роман, в котором можно найти интересные детали и который бы с удовольствием схватил Смирнов и определил в деле как вещдок. Но не получишь, капитан, роман надежно спрятан у Розы.

И снова перед Кошериным встала картина в парке — Роза идет под руку с Виктором. Неужели же он ошибся и это был не Виктор? Может быть, рассказать об этой встрече Смирнову, она наверняка его заинтересует. Но тогда и Розу позовут на допрос. Нет, этого Кошерин, конечно, не допустит.

Открылась дверь и в нее просунулась мальчишеская голова лейтенанта. Глаза его горели.

— Николай Валентинович просит вас пройти к нему, — сказала мальчишеская голова.

Сердце Кошерина екнуло. Что — то определенно нашли! Надо было ему пойти вместе с ними, чтобы при нем обыскивали, а теперь вот он в незнании, а это хуже всего.

— Ну и что вы такого нашли? — безразлично спросил Кошерин откровенно радующегося лейтенанта.

— Кое-что есть интересное, что вас удивит, — многозначительно произнес лейтенант.

И этот из себя детектива строит, сморщился Кошерин.

Когда он вошел, сразу натолкнулся на направленные на него острые и чистые глаза капитана. Они как бы вопрошали, а ты об этом знал?

Кошерин испуг пережил еще в гостиной, потому в комнату Виктора вошел с совершенно безразличным видом. Не впервой ему было демонстрировать свой актерский талант. Сколько раз такие сцены разыгрывал перед вышестоящим начальством, идя на гильотину с высоко поднятой головой.

— У нас для вас большая новость, — сказал, поднимаясь из-за стола Смирнов.

Он держал в руках старую кожаную распухшую папку. Такие производили, наверное, веке в 19-м.

Во всяком случае, Кошерин не помнил, чтобы видел ее в чьих-то родственных руках.

— Это личные документы вашей жены, Дмитрий Сергеевич, — сказал строго, будто читал смертный приговор, Смирнов. — Тут есть кое-что интересное.

Кошерин медленно подошел к капитану и протянул руку.

— Я вам расскажу своими словами, — слегка отпрянул назад и положил папку на стол капитан.

— А почему я не имею права знакомиться с нашими личными документами?

— Имеете и будете ознакомлены, но только немного позже. А сейчас я бы хотел спросить, знаете ли вы о существовании крупных вкладов вашей жены в иностранных банках?

Кошерина передернуло. Он сразу все понял. Вот куда она прятала его деньги и капиталы отца.

— Где вы ее нашли? — кивнул на папку Кошерин.

— В специальном тайнике. За книжным стеллажом. Полтора миллиона долларов — неплохая сумма для скромного президента скромного холдинга.

— Покажите документы, — рявкнул Кошерин.

— Спокойно! Не то придется на вас надеть наручники, Дмитрий Сергеевич. И Смирнов показал на лежащие на столе два металлических ошейника.

— Это еще что такое! В моем доме мне…

— Успокойтесь, Дмитрий Сергеевич, — вежливо повторил капитан. — И садитесь. Пока никто вас арестовывать не собирается. Нас интересует только происхождение таких больших сумм. Вы ведь знаете о борьбе в нашем государстве с коррупцией.

Кошерин сел, выключил в себе электричество и сразу обмяк. Ему все стало безразличным. Его уже тошнило от всей этой жизни с украденными Кристиной у него капиталами, которые он вовсе не наворовал, а заработал и приплюсовал к наследству, оставленному ему отцом.

Отец был богатым человеком.

Поэтому Кошерина заметут, и даже следствие вести не будут. Свои деньги Кошерин заработал на совершенно законной сделке.

Вместе с немецкой фирмой он организовал уборку леса после урагана. Европейским рабочим оплачивали их труд почасово и платили хорошо. А украинские могли работать и за полцены.

Но Кошерин, набирая бригады, обещал не обидеть зарплатой, и свое обещание выполнил, хотя и резко снизил собственную прибыль. Но все равно удалось положить в карман изрядную сумму. Масштабы бедствия были огромными.

Но документы той сделки не сохранились, неожиданно умер его немецкий партнер. Вот и вся история.

Он эти деньги держал у себя, а потом они пропали. Виктор не мог их взять, мал еще был. Оставались домработница и Кристина. Но домработница не могла знать о тайнике, куда упрятал капиталы Кошерин. Тайник этот находился на даче.

И Кристина не знала о нем, если, конечно, не выследила его.

И вот теперь они нашлись. А, может быть, он сам их перепрятал? В те времена он постоянно находился в стрессе, так что вполне память могла отказать ему.

Сколько раз он перепрятывал нужные вещи и клал их на «самое видное место», а потом искал и не находил, пока они сами, по истечении срока (это обязательно) попадались на глаза, словно специально ждали момента.

И вот они нашлись.

Но теперь тем более было бессмысленно заниматься расследованием. Тут ему тюрьмой грозят!

Кошерин ощутил такое глухое и больное одиночество, что выть захотелось. Все против него. Найми самых профессиональных адвокатов, а ничего не докажут, нет ведь оправдательных документов.

— Не переживайте, Дмитрий Сергеевич, — донесся до него голос Смирнова. — Мы сейчас вашим прошлым заниматься не будем, не до того. Оформим понятых, вы подпишите протокол, и я оставлю вас в покое.