am rycht sure gude Iames had bene vndone,

War not that Iohne his mark tuke be the mone.

(Quod Iohne) howbeit thou thinkis my leggis lyke rokkis,

My speir is gude: now keip the fra my knokkis.

Tary (quod Iames) ane quhyle, for, be my thrift,

The feind ane thing I can se bot the lift.

Nor more can I (quod Iohne) be goddes breid:

I se no thing except the steipill heid.

Yit thocht thy braunis be lyk twa barrow trammis,

Defend the, man. Than ran thay to, lyk rammis.

At that rude rink, Iames had bene strykin doun,

Wer not that Iohne for feirsnes fell in swoun;

And rychtso Iames to Iohne had done greit deir,

Wer not amangis his hors feit he brak his speir.

(Quod Iames) to Iohne, yit for our ladyis saikis,

Lat vs to gidder straik thre market straikis.

I had (quod Iohne) that sall on the be wrokin;

But or he spurrit his hors, his speir wes brokin.

From tyme with speiris none could his marrow meit,

Iames drew ane sweird, with ane rycht auful spreit,

And ran til Iohne, til haif raucht him ane rout.

Iohnis swerd was roustit, & wald no way cum out.

Than Iames leit dryfe at Iohne with boith his fystis;

He mist the man, & dang vpon the lystis,

And with that straik, he trowit that Iohn was slane,

His swerd stak fast, and gat it neuer agane.

Be this gude Iohne had gottin furth his swerd,

And ran to Iames with mony aufull word:

My furiousnes forsuith now sall thow find.

Straikand at Iames, his swerd flew in the wind.

Than gentill Iames began to crak greit wordis,

Allace (quod he) this day for falt of swordis.

Than ather ran at vther with new raicis,

With gluifis of plait thay dang at vtheris facis.

Quha wan this feild, no creature could ken,

Till, at the last, Iohne cryit, fy, red the men.

Ye, red (quod Iames) for that is my desyre,

It is ane hour sen I began to tyre.

Sone be thay had endit that royall rink,

Into the feild mycht no man stand for stink.

Than euery man that stude on far cryit, fy,

Sayand, adew, for dirt partis cumpany.

Thare hors, harnes, and all geir was so gude,

Louyng to God, that day was sched no blude.

Дэвид Линдсей (ок. 1486–1555)

Поединок Джеймса Уотсона и Джона Барбора, служителей короля Иакова V

Наутро после Троицына дня

В Сент-Эндрюсе сходились два коня,

Верхом на них — два рыцаря в броне;

Таких турниров не было в стране

Еще ни разу. Сам король был там

С супругой, множество прекрасных дам;

Баронов, графов, рыцарей немало

Увидеть поединок пожелало.

Джеймс Уотсон и Джон Барбор — имена

Двум рыцарям, вступившим в стремена;

И каждый к королю приближен был,

В палатах камердинером служил.

Джеймс Уотсон был недюжинно умен

И в лекарской науке искушен;

И Джон изведал ремесло врача —

Лечил уродов от паралича.

Перед сраженьем рыцари дрожали,

Как бабы, копья и щиты держали,

А стремена болтались на ветру;

Обоим этот бой не по нутру.

Помчались ратоборцы напролом,

Не закрепив оружия крюком;

Уж думал Джеймс — сейчас возьму свое,

Да уронил к ногам коня копье.

Клянусь, пришлось бы Джеймсу нелегко,

Когда бы Джон не целил в молоко.

«Ты думал, камнем стало мое тело? —

Воскликнул Джон. — Копье пущу я в дело!»

Ответил Джеймс: «Помилуй, погоди!

Я только небо вижу впереди!»

«И мне, коли по правде рассуждать,

Одну лишь колокольню и видать! —

Джон заявил. — Хоть руки твои хлипки,

Держись!» И тут начало новой сшибке…

Ждал было Джеймса горестный финал,

Но Джон от гнева в обморок упал.

Джеймс мог заставить нас рыдать о нем —

Да жаль, копье раздроблено конем.

Джеймс говорит: «Услуга за услугу —

Мы три удара нанесем друг другу».

«Я мстить готов!» — Джон гордо заявил,

Коня пришпорил… и копье сломил.

Разить копьем никто теперь не мог,

Но Джеймс из ножен выхватил клинок

И быстро побежал врага рассечь.

Джон не успел достать свой ржавый меч,

И Джеймс, являя доблести пример,

Взмахнул мечом — и угодил в барьер;

Мнил победить он, да попал впросак:

Застрявший меч не вытащить никак.

А между тем Джон справился с клинком

И, сквернословя, к Джеймсу мчал бегом:

«Могу творить я в гневе чудеса!

Дрожи!..» Удар пришелся в небеса.

Теперь и Джеймс возьми да закричи:

«Будь проклят день, когда тупы мечи!»

И снова схватка — с силою двукратной

Друг друга бьют в лицо перчаткой латной…

Кто победитель, было не понять,

Вдруг крикнул Джон: «Пора бы нас разнять!»

А после Джеймс: «Да! Разнимайте нас!

Я бьюсь усталым вот уж целый час!».

Так завершился славный сей турнир,

И разбежался весь крещеный мир —

Шел от бойцов крепчайший аромат,

А с вонью рядом быть никто не рад.

Настолько им сраженья были внове,

Что — слава Богу! — обошлось без крови.

Перевод А. Серебренникова

Henry VIII (1491–1547)

Green groweth the holly

Green groweth the holly,

So doth the ivy.

Though winter blasts blow never so high,

Green groweth the holly.

As the holly groweth green

And never changeth hue,

So I am, ever hath been,

Unto my lady