оленьей кожи, сейчас на нем брюки из алой ткани и расшиты бусами. Леггинсы, тоже с оторочкой, и мокасины, украшенные иглами дикобраза. Вокруг талии обвязан алый мексиканский шелковый шарф, концы которого с кисточками свисают сзади. На голове мадрасский платок в клетку, повязанный, как тюрбан; один его узел весело свисает сбоку, из другого, с другой стороны, поднимается голубой плюмаж из перьев «груйи», журавля из Нью-Мексико; концы перьев выкрашены алой краской.

За поясом большой нож, который мог когда-нибудь быть собственностью жителя Канзаса; под свисающей с плеча накидкой из шкуры белого волка пистолеты. Если бы не символические рисунки, только что нанесенные краской на лице, он мог бы показаться красивым. С ними он кажется живописным, но смотреть на него ужасно. Рост – он не меньше шести футов – придает ему величественность, а движения, легкие и гибкие, говорят о привычке к власти. Воины признают это: стоит ему показаться из палатки, как самые буйные из них стихают.

Несколько минут он стоит у выхода из палатки, ни с кем не разговаривая и даже не показывая вида, что кого-нибудь заметил. Он словно занят каким-нибудь планом или проблемой; он вышел, чтобы найти решение этой проблемы.

Проблема каким-то образом связана с маленьким водопадом, который струей падает с утеса; вождь смотрит на водопад.

Посмотрев какое-то время, он смотрит на солнце; и, словно увидел что-то важное, поведение его меняется. Он приходит в себя от летаргии, как будто понял необходимость быстрых действий.

– Вабога! – обращается он к чокто.

Предатель из числа трезвых, он сразу оказывается перед вождем.

– Возьми несколько молодых людей. Срубите дерево – одну из тех сосен. Срежьте ветви и принесите ствол сюда.

Вабога, ни слова не сказав, принимается за работу, и вскоре два томагавка рубят дерево.

Деревцо тонкое, древесина мягкая, вскоре оно падает. Ветви и вершину срубают, а ствол приносят туда, где стоит вождь; отдав приказ, он не сходил с этого места.

– Подойдет, – говорит он, посмотрев на сосну и как будто убедившись, что она соответствует его цели. – Теперь отнесите его к водопаду и поставьте так, чтобы вода падала рядом с ним. Сделайте глубокую яму, чтобы ствол стоял прочно.

Яму выкопали, ствол поставили вертикально, закрепив его со всех сторон камнями. Ручеек, падая сверху, опускается вертикально, чуть касаясь верха ствола.

По приказу вождя прочный кусок дерева, вырезанный из ветки, прикрепляют к стволу перпендикулярно, образуя крест примерно в пяти футах над землей.

Во все время приготовлений никто не знает, для чего они делаются. Даже индейцы, занятые этими приготовлениями, не знают; не знает и Вагоба.

Пленные тоже не могут понять, что это значит, хотя догадываются, что их ждет какое-то наказание.

Когда они увидели, как возводят крест, это само по себе сказало им о готовящемся наказании; но когда они поняли, в каком месте устанавливают крест, начали кое о чем догадываться. Снайвли и Блант Блекээдер сразу вспомнили о наказании, которое слишком часто применяли сами.

– Интересно, для чего это им нужно, – сказал один из плантаторов другому.

Никто не ответил. Догадка привела их в ужас.

Ответ на вопрос было получен по-другому. Вождь подозвал к себе десяток индейцев и стал давать им указания. Говорил он на языке шайеннов, и пленники не понимали, что он говорит; хотя по жестам вождя было ясно, что речь идет о них.

Но ждать им пришлось недолго. Пять или шесть воинов, выслушав приказы вождя, повернулись к нему спиной и направились туда, где сидели пленники. Они были радостно настроены, словно ожидали какого-то развлечения; враждебные взгляды говорили, что развлечение будет злым и жестоким, это какая-то пытка. Так оно и оказалось.

Не могло быть случайностью, что первой жертвой стал Блант Блекэддер. Он стоял за другими и, пытаясь скрыться, присел, но двое раскрашенных дикарей схватили его, поставили на ноги и разрезали веревку на ногах.

Не для того, чтобы освободить; просто чтобы не нести его туда, где он должен будет представить им забавное зрелище. Он сам не раз участвовал в таком спектакле, но лишь в качестве зрителя.

Другие пленники уже не сомневались в том, какая пытка ожидает его – а впоследствии и их. Даже если и сомневались, вскоре перестали, когда Бланта подтащили к водопаду и заставили встать под него – спиной к стволу.

Через несколько секунд его голени были привязаны к основанию ствола. Потом освободили руки, вытянули во всю длину и привязали к поперечному брусу, так что он стал напоминать распятого!

Оставалось сделать кое-что еще. Вокруг шеи ему привязали веревку из коровьей шкуры и прикрепили к дереву сзади. Водопад еще не затрагивал его голову, вода падала только ему на лицо.

Но он не остался в таком положении. Вождь внимательно наблюдал за этими действиями и, как можно было судить по его лицу под слоем краски, остался доволен. Он сказал несколько слов стоявшему рядом молодому воину. Воин, взяв продолговатый камень, поднял его над головой привязанного к кресту.

– Итак, Блант Блекэддер, – воскликнул вождь шайеннов – не на их языке, а на правильном английском, – твоя очередь. Дайте ему двойную дозу!

Индеец, державший камень, опустил его между шеей Блекэддера и стволом дерева. Закрепленный здесь камень привел голову в такое положение, что поток воды падал вертикально на макушку!

Произнесенные вождем шайеннов слова произвели поразительный эффект. И не столько на того, кто стоял под потоком, хотя он слышал их под плеск воды, падавшей ему на уши.

Он хорошо знал, с какой целью его здесь привязали; знал и то, какую боль ему предстоит испытать; он был в таком состоянии, когда испытывать больший ужас уже невозможно.

Не у него, а у остальных эти слова усилили страх; у тех, кто понял ужасный смысл этих слов.

Снайвли вздрогнул, услышав их; Клер Блекэддер тоже. У нее на лице появилось удивленное выражение.

Дайте ему двойную дозу!

Что это может значить? Снайвли слышал этот приказ раньше – он помнил день, когда исполнял его!

И эти слова произнес вождь индейцев, раскрашенный дикарь, боле чем в тысяче миль от сцены, которую помнил надсмотрщик. Даже на лицах негров, толпившихся поблизости в углублении в утесе, появилось выражение удивления; некоторые посерели от ужаса, словно в приступе раскаяния.

– Дайте ему двойную дозу! Господь всемогущий! – воскликнул один из негров. – Что говорит этот индеец? Эти слова масса Блант сказал пять лет назад, когда наказывал Голубого Дика!

Не один негр помнил этот жестокий приказ, и многие вспомнили, как смеялись над тем, кто был так мучительно наказан. Странно