– Дело в том, что… – начинает Фрейя, ей едва хватает воздуха, чтобы произнести фразу, отчасти она надеется, что сказанное невозможно будет расшифровать, – тебя больше нет, Руби. Ты не существуешь. Прости, но это так! Все это кажется ненастоящим.

Она вытаскивает кулак из кармана, полный ниток из подкладки.

– Я имею в виду, тебе до сих пор семнадцать? А вот мне двадцать три. Я больше не могу зависать в Рае.

Голос смартфейса мягко отвечает, подстраиваясь под тон девушки:

– Я тоже больше не делаю всякие поделки и не пью колу.

– На что перешла?

– Кое-что другое. Знаешь…

– Например?

– Мы могли бы приодеться и поехать в Медиэвиль.

– Медиэвиль? – Фрейя хмурится. Этого места еще не существовало, когда они были детьми. Откуда Руби могла узнать о нем? – Так тебе до сих пор семнадцать? – Этот вопрос заставляет девушку почувствовать себя слегка чокнутой.

– Двадцать четыре, – пауза, которая позволяет принять информацию. – Понимаю, детка, понимаю. Если тебе что-то не нравится, можешь выбрать базу данных другого человека.

– Тебе двадцать четыре?

Фрейя закрывает глаза, совершенно бессильная перед образом, который вырисовывается в сознании. Она видит Руби до мельчайших деталей: на пару сантиметров выше, на румяном лице признаки грусти, зрелые сформировавшиеся черты, идеально сочетающиеся с голосом. Почуяв аромат белого шоколада, которым пах ее блеск для губ, Фрейя с трудом дышит. Девушке срочно нужно поговорить с матерью.

– Как я могу с ней увидеться? – голова кружится, когда Фрейя осматривает фойе. – С мамой, я имею в виду.

– А что тебя останавливает? – трудно вынести озорные нотки в голосе. Фрейя взглядом следит за лифтами: то вниз, то вверх, к небесам. Как только один из них останавливается, выпуская наружу трех мужчин в костюмах цвета мокрого асфальта, девушка заходит внутрь, сразу же почувствовав запах освежителя воздуха. Может, во время совещания будет перерыв, и Фрейя встретит мать, которая возьмет на перекус кофе марки «Смарти» и маленький черничный кекс.

– Давай. Поднимайся, – лифт не двигается.

– Мне жаль, Фрейя, – услышав из динамиков отчетливый голос, девушка подпрыгивает от неожиданности. – У вас недостаточно прав, чтобы покидать приемную.

– Да ладно тебе, просто поднимись наверх, – голос надламывается, и Фрейя подпрыгивает, будто от этого толчка лифт двинется с места. За дверями стоит женщина в фирменной рубашке компании, она смотрит внутрь и улыбается. Еще одна секретарша.

– Привет, Фрейя. Могу я помочь?

– Простите, – сердце бешено колотится в груди девушки, совсем не хочется выходить из лифта. – Мне нужно встретиться с матерью.

– Боюсь, она все еще на совещании. У тебя срочное дело?

Лицо женщины покрыто тонким слоем светлой пудры, отчего оно выглядит матовым, за исключением губ, накрашенных серо-коричневой глянцевой помадой.

– Да.

Секретарша колеблется.

– Ладно. Мы можем пойти и посмотреть, не найдется ли у нее парочки свободных минут.

Фрейя поднимает глаза и мысленно благодарит «Смарти» за твердую клиентоориентированность. Секретарша заходит в лифт, и тот начинает движение, быстро поднимаясь над деревьями. Они выходят на перекрестный мост, который выглядит как длинная терка для сыра, ноги странно звенят по металлу, отчего можно понять, что до земли очень далеко. На противоположном конце моста находится коридор, на двери написано «Лазурный кабинет». Секретарша хмурится.

– Прошу прощения, они только что дали понять, что отстают от графика. Думаю, мы не должны им мешать.

Синяя дверь, окошко, похожее на иллюминатор, вибрирует от разговора внутри. Фрейя может различить быструю речь матери, она убедительна и в то же время прекрасно контролирует громкость голоса. Это наполняет девушку решимостью. Прежде чем секретарша успевает что-либо предпринять, Фрейя стучит в дверь, а затем дергает ручку. Говорящие замолкают. Секретарша пытается преградить путь и начинает многозначительно повторять свое:

– Не думаю, что мы должны мешать…

В окошке-иллюминаторе появляется лицо. Сначала оно выглядит кукольным, а затем, к своему облегчению, девушка видит Эстер, которая озадаченно щурится. Можно разобрать кожаные кресла и беговые дорожки, мужчину, который вскакивает со своего места, чтобы увидеть, кто пришел. Мать выходит из комнаты, тянет ручку двери и говорит сидящим там людям:

– Прошу прощения. Дайте мне полминутки.

Фрейя замечает на ней одежду, которую раньше не видела: коралловую блузку и узкий серый кардиган. Щеки матери краснеют – она явно удивлена:

– Фрейя, что, ради всего святого, ты здесь делаешь?

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Прямо сейчас? – мать оглядывается назад и плотно закрывает дверь, так что они остаются в коридоре только вдвоем. – Я бы сказала, не самое подходящее время. – Эстер потирает глаза. Секретарша переминается с ноги на ногу, натягивает на лицо улыбку и уходит.

– Извини, это касается Руби.

Эстер застывает на месте, ладони так и остаются на глазах.

– Не говори мне… – уставилась она на дочь. – Не говори мне, что ее нашли… – Эстер отступает от двери и опирается одной рукой о меловую стену, чувствуя под своей рубашкой кулон, который связан со смарт-браслетом Фрейи. Женщина перебирает его пальцами, от волнения он светится красным.

– Нет, дело не в этом. Мой смартфейс. Он впитал в себя личность Руби. Но она… он… звучит так похоже. То, что она говорит… – Фрейя делает глубокий вдох, внезапно осознав, что должна сказать то, чему с трудом можно было поверить. – Будто она и дальше живет. Что, если ее данные продолжают откуда-нибудь поступать? Это могло бы значить, что она… все еще жива, правда? – хочется, чтобы выражение лица матери, сейчас холодное и даже какое-то болезненное, изменилось. – Ты же сама говорила, что профиль «Смарти» надежен, даже если ты выходишь из социальных сетей, каждый твой шаг, каждая твоя покупка отслеживается. Может быть, ты знаешь, где хранится вся эта информация…

– Тсс, – мать поднимает указательный палец. Эстер прикусывает губы. Делает глубокий вдох. – Хватит. Больше не хочу слышать ни слова. Где ты достала этот смартфейс?

– Это… – она импульсивно продолжает. – Разве ты не слышишь, что я тебе говорю? Он выудил Руби из моих данных, но сестра будто жива, повзрослела.

Матери нужно время, чтобы переварить информацию. В конце концов Эстер всплескивает руками.

– Существуют определенные алгоритмы. Они берут данные ребенка, рассчитывают, когда тот выйдет замуж или женится, как будут развиваться его интересы… – голос Эстер звучит раздраженно. – Ты знаешь об этом, ведь так? А если нечто и выглядит непривычно, так это по той причине, что технология умна, или, может, Руби делилась онлайн тем, чем не делилась с тобой, – глаза снова устремляются к окну-иллюминатору.