А потом она снова открыла глаза, и клиента уже не было, но совершенно по другой, по некосмической причине: просто он проснулся раньше Нинки, посмотрел на часы, натянул штаны и отвалил восвояси, домой. И тогда Мойдодыр решила начать откладывать собственным трудом средства для спасения ни в чем не повинного маленького родственника от родного отца и законной пока еще мамы. После этого она заняла очередь в ванную, чтобы тщательно отмыть этот странный, непонятный сон…

Нинка вернулась с рыбной дачи, как и было по плану, в понедельник днем, чуть после нас, с двумя зелеными сотками сверху, на которые без особого труда развела клиентов. Кинулась на меня, как сумасшедшая, и я сразу поняла, соединив Зебрин рассказ с диаметром Нинкиных зрачков, что Мойдодыр не так в себе, как обычно, как было раньше, слишком веселая и чувственная.

— Кирка-а-а! — заорала она восторженно так, что очки слетели с ее худого носа. — Кирка вернулась, блядь такая!

Я тоже, если честно, рада была невозможно как, и несмотря на наркотическую новость, мы обнялись и поцеловались. До вечерней работы оставалось время, поэтому решили собрать стол и отметить моё возвращение на Павлик.

— Как там Артемка наш? — живо поинтересовалась Нинка, после того, как мы выпили первую и сразу подготовили вторую. — Крестник-то мой, младший научный сотрудник по параллельным линиям? В порядке? — Но, не дождавшись ответа, тут же перешла на собственный рассказ, на отчет дачного мероприятия. — Девки, они у меня повелись на очки, все трое, на окуляры. Я сказала, на учительницу в Магнитке поступила начальных классов учиться, но выжить не смогла на стипендию, а по рождению сирота. А это, говорю, что получилось так с нынешней работой, — то из-за невозможности жить больше, существовать вот так. Тогда, не поверите, третий расчувствовался и вообще отказался быть со мной, самый из них представительный, а двое других — нет, но дали еще по сотке и осторожно так действовали, как будто виноватые. А потом смотрю, друг с дружкой краснеют, вроде, тему мою стороной обходят — полный пиздец. Я им, имейте в виду, телефон наш дала всем, если звонить станут. Там один — Игорь, чей «ровер», один — Феликс, а последний, который меня трахать передумал — Зиновий Моисеич, но он обратно передумает, точняк, и первый позвонит от тех по тихой, они с одной конторы все, со страховой. Бабки, я поняла, там есть, но нормальные, честные, и ребята хорошие, сами всего ссут, все женатые, кроме Зиновий Моисеича. Ой! — воскликнула она перед второй, — не помылась, погодите! — и понеслась в ванную.

— Нюхнуть пошла, — откомментировала Зебра. — Я заметила, ей всегда заодно с ванными делами теперь всосать немного нужно: её, когда вода льётся, распаляет и к кафельной стенке притягивает, к белой — от фобии той, наверно, осталось. И с водкой мешает только так и с любой выпивкой другой: говорит, кокс и алкоголь ложатся друг на дружку, как в медовый месяц улитки, одна к другой прилипают и туда-сюда перетекают. Аслан этот сейчас полбабок выставляет за порошок, а она, как лохушка, верит, что он из личного пристрастия дисконт ей этот устраивает показательный и дальше так будет. Хуя там — будет! Ни хуя у него не будет, а только иглой все кончится и пиздец. Спасать надо Нинку, пока не поздно.

Не дожидаясь, пока Мойдодырка намоется и нюхнёт, мы выпили с Дилькой вторую, и я задумалась. С одной стороны, с внешней, Нинка была в полном, ловком порядке: и по тому, как выглядела, и по поведению, и по разговору. Но и Зебра, мне показалось, правильно угадывала картину, исходя из своего несостоявшегося материнского чутья, нерастраченного запаса честности и пронзительной азиатской интуиции. И с её доводами я также не могла не согласиться.

— Давай сейчас портить праздник не будем, — предложила я, — а будем ждать и понаблюдаем за Мойдодыром вместе, куда ее дальше потянет, в какие удовольствия. Если вразнос поведет, то примем меры резкого характера вплоть до ультиматума совместного проживания, а если это понт её такой просто, не затем, чтоб с головой туда унырнуть, а для куража, то поговорим с ней тогда по-людски, как с подругой, и разладить дела эти попробуем, но без давления на гордость. Нормально?

Зебра недоверчиво покачала головой, но согласилась. Я видела, что ей хотелось ещё про это побазарить, про Нинку посокрушаться и немного ещё позлобничать, но она решила не затеваться дальше, и мы снова выпили с ней очередную братскую в связи с моим приездом. Когда сияющая от чистоты и сбалансированного дурманным вмешательством настроения Мойдодыр вылезла из ванной, обе мы были уже нормально хороши, и от водки, и от компромиссного по поводу подруги решения.

— Работаем сегодня, девчонки или праздновать остаемся? — весело спросила прошлая наша тихушница и налила себе вдогонку.

И тут я почувствовала, как мне нестерпимо хочется поскорее наружу, на Ленинский проспект, в нашу милую сердцу подворотню справа по ходу к центру города после Юрия Алексеевича Гагарина, увидать поскорее всех тамошних наших: Ларису-мамку, угрюмого, но терпеливого Руля, прагматичного Джексона-падлу, Светку-Москву с её столичной белокостной фракцией в стороне от главной толпы, других девчонок и вообще. Я ощутила, как разом стало набухать во мне стремление добраться туда, по-свойски осмотреться, позыркать по сторонам и тачкам, покивать приветливо и старым девчонкам, и новым, и охране, и возилам. Это, как на подъезде к Москве, как круглые часы на Киевской башне вокзала, но ещё ближе к цели, ещё ближе к жизни, к тому, что было и что будет. По принципу негласного своего старшинства тогда я предложила девкам классный на сегодня вариант и выдала:

— Я вот чего предлагаю, девчонки. Сегодня работаем только если нас купят троих вместе, а там и отпразднуем заодно с клиентом. А если не купят или не вместе, то вернемся и продолжим собственный праздник. Нормально?

Это было нормально более чем, и все с этим согласились. Мы налили ещё по одной, вышли из дому, взяли тачку и убыли на точку.

Всё и получилось, как придумала, словно нагадала, правда, только первая половина придуманного сошлась, вторая была другой. Ребят тоже было трое, по виду серьезные и нормальные, и мы отъехали на двух джипах до утра в двухэтажную квартиру на Кривоарбатский переулок за две сотки на троих. Торговаться они не стали, отдали Лариске сразу, без базара. Я так хорошо название адреса того запомнила, потому что теперь до конца жизни праздник получившийся не забуду из-за того, что вышло все не так с нами, как в тот день хотелось, а по-другому абсолютно.

Сначала все выпили и пошутили, а сразу после этого решили тоже всем раздеться и продолжать дальше. В принципе, такой ход у нас нормальным считается, все со всеми — не вопрос, многие девчонки даже больше любят так, чем обычно. Я, кстати, тоже спокойно к этим вариантам отношусь, если не отморозки и без анала. Этого я не терплю и почти никогда не допускаю. И Зебра, я знаю, тоже никогда на это не идет, даже за отдельные бабки. Нинка же обычно про это дело отшучивается, плечами пожимает, как неродная, как будто секретом это при себе держит. Но я предполагаю, что для Мойдодырки анальные варианты дело вполне справедливое и в объеме того же самого иногда гонорара — вроде, как, даже, — само собой, разумеется, если клиенту надо. А отсюда делаю вывод, что Нинка к таким проявлениям отношений полов не равнодушна: или по расчету, или просто-напросто пристрастна и даже прицельна. (Потом она мне расскажет, когда совсем уже в зависимость войдет от кайфа, что это в детском доме было с самого начала у нее, сразу после двенадцати лет, когда она ТУДА мальчикам сопротивлялась, а с другой стороны, если зайти и попробовать, считалось, что ничего, — так разрешалось, вроде бы, и получилось в результате через это саморазрешение последующая легкость в допуске мужчин к себе и так, и так, и как угодно. Потом ещё улыбнулась задумчиво через большеглазые свои очки и добавила двусмысленно, что кишка обязана трудиться — где-то об этом сказано было, чуть ли не по ящику. Другое дело — всё это требует тщательнейшей оттирки и отмывки после и приготовительного омовения всего, что нужно — до того, так как впрямую задевает личную часть биографии, фобию на фекальную реакцию, но и волнует трогательную память о детдомовском периоде на Магнитке).