Я до утра Аюдаг?

Лето 1856

* * *

Войдем сюда; здесь меж руин

Живет знакомый мне раввин;

Во дни прошедшие, бывало,

Видал я часто старика;

Для поздних лет он бодр немало,

И перелистывать рука

Старинных хартий не устала.

Когда вдали ревут валы

И дикий кот, мяуча, бродит,

Талмуда враг и Каббалы,

Всю ночь в молитве он проводит;

Душистей нет его вина,

Его улыбка добродушна,

И, слышал я, его жена

Тиха, прекрасна и послушна;

Но недоверчив и ревнив

Седой раввин…

Он примет странников радушно,

Но не покажет им супруг

Своей чудесной половины

Ни за янтарь, ни за жемчуг,

Ни за звенящие цехины!

Лето 1856

* * *

Если б я был богом океана,

Я б к ногам твоим принес, о друг,

Все богатства царственного сана,

Все мои кораллы и жемчуг!

Из морского сделал бы тюльпана

Я ладью тебе, моя краса;

Мачты были б розами убраны,

Из чудесной ткани паруса!

Если б я был богом океана,

Я б любил тебя, моя душа;

Я б любил без бури, без обмана,

Я б носил тебя, едва дыша!

Но беда тому, кто захотел бы

Разлучить меня с тобою, друг!

Всклокотал бы я и закипел бы!

Все валы свои погнал бы вдруг!

В реве бури, в свисте урагана

Враг узнал бы бога океана!

Всюду, всюду б я его сыскал!

Со степей сорвал бы я курганы!

Доплеснул волной до синих скал,

Чтоб добыть тебя, моя циана,

Если б я был богом океана!

Лето 1856

* * *

Что за грустная обитель

И какой знакомый вид!

За стеной храпит смотритель,

Сонно маятник стучит;

Стукнет вправо, стукнет влево,

Будит мыслей длинный ряд,

В нем рассказы и напевы

Затверженные звучат.

А в подсвечнике пылает

Догоревшая свеча;

Где-то пес далеко лает,

Ходит маятник, стуча;

Стукнет влево, стукнет вправо,

Все твердит о старине;

Грустно так; не знаю, право,

Наяву я иль во сне?

Вот уж лошади готовы —

Сел в кибитку и скачу, —

Полно, так ли? Вижу снова

Ту же сальную свечу,

Ту же грустную обитель,

И кругом знакомый вид,

За стеной храпит смотритель,

Сонно маятник стучит…

Лето 1856

* * *

Не верь мне, друг, когда, в избытке горя,

Я говорю, что разлюбил тебя,

В отлива час не верь измене моря,

Оно к земле воротится, любя.

Уж я тоскую, прежней страсти полный,

Мою свободу вновь тебе отдам,

И уж бегут с обратным шумом волны

Издалека к любимым берегам!

Лето 1856

* * *

Острою секирой ранена береза,

По коре сребристой покатились слезы;

Ты не плачь, береза, бедная, не сетуй!

Рана не смертельна, вылечится к лету,

Будешь красоваться, листьями убрана…

Лишь больное сердце не залечит раны!

Лето 1856

* * *

Усни, печальный друг, уже с грядущей тьмой

Вечерний алый свет сливается все боле;

Блеящие стада вернулися домой,

И улеглася пыль на опустелом поле.

Да снидет ангел сна, прекрасен и крылат,

И да перенесет тебя он в жизнь иную!

Издавна был он мне в печали друг и брат,

Усни, мое дитя, к нему я не ревную!

На раны сердца он забвение прольет,

Пытливую тоску от разума отымет

И с горестной души на ней лежащий гнет

До нового утра незримо приподымет.

Томимая весь день душевною борьбой,

От взоров и речей враждебных ты устала,

Усни, мое дитя, меж ними и тобой

Он благостной рукой опустит покрывало!

Август 1856

* * *

Да, братцы, это так, я не под пару вам,

То я весь в солнце, то в тумане,

Веселость у меня с печалью пополам,

Как золото на черной ткани.

Вам весело, друзья, пируйте ж в добрый час,

Не враг я песням и потехам,

Но дайте погрустить, и, может быть, я вас.

Еще опережу неудержимым смехом!

Август 1856

* * *

Когда кругом безмолвен лес дремучий

И вечер тих;

Когда невольно просится певучий

Из сердца стих;

Когда упрек мне шепчет шелест нивы

Иль шум дерев;

Когда кипит во мне нетерпеливо

Правдивый гнев;

Когда вся жизнь моя покрыта тьмою

Тяжелых туч;

Когда вдали мелькнет передо мною

Надежды луч;

Средь суеты мирского развлеченья,

Среди забот,

Моя душа в надежде и в сомненье

Тебя зовет;

И трудно мне умом понять разлуку,

Ты так близка,

И хочет сжать твою родную руку

Моя рука!

Август или сентябрь 1856

* * *