Наблюдая за собой-мальчиком, я был глубоко тронут тем, что он пытается понять, и удивлен, как он мог усвоить такие сложные концепции в его возрасте. В тот момент, глядя на этого мальчишку, я влюбился в него – и в ту же секунду, отдавшись этой эмоции, каким-то образом почувствовал связь между той точкой во времени и той, которую я переживал в своем настоящем в штате Вашингтон. У меня возникло ясное осознание: то, что я делал тогда, и то, что делаю сейчас, происходит в одно и то же время и эти моменты замечательным образом связаны. В ту долю секунды любовь, которую я испытал со стороны себя настоящего, притянула того мальчика к будущему, в котором я жил сейчас.

Затем мой опыт стал еще более странным. Та сцена поблекла, и снова возникли часы. И я понял, что стрелки этих часов могут также двигаться вперед. Наполненный ощущением чуда, без какой-либо тревоги или страха, я просто наблюдал, как часы идут вперед во времени. В тот же миг я стоял босиком у себя на заднем дворе в Вашингтоне холодной ночью. Трудно объяснить, какое это было время, потому что все происходило той же ночью, в которую я сидел у себя в гостиной, но тот я, находившийся снаружи, был мной из будущего в этом настоящем. Опять же слов здесь недостаточно, но единственное, что я могу сказать об этом опыте, – это что будущая личность по имени Джо Диспенза чрезвычайно изменилась. Я был более развитым и чувствовал себя потрясающе – на самом деле я пребывал в эйфории.

Я был таким сознающим – или, лучше сказать, в качестве той личности я такой сознающий. Говоря «сознающий», я подразумеваю «сверхсознательный», как если бы все мои чувства были развиты на 100 процентов. Все, что я видел, трогал, чувствовал на запах, вкус и слух, было усилено. Мои чувства были настолько развиты, что я прекрасно сознавал все вокруг себя и всему уделял внимание, желая полностью прожить этот момент. И благодаря такому возрастанию осознанности, повысился и уровень моего сознания и, как следствие, энергии. Ощущая наполненность этой энергией, я одновременно почувствовал себя более сознающим все, что переживал.

Я могу описать это чувство только как продолжительную, незыблемую, высокоорганизованную энергию. Это было ничуть не похоже на химические эмоции, которые мы, люди, обычно испытываем. На самом деле в тот момент я знал, что просто не мог испытывать обычные человеческие эмоции. Я развился за их пределы. Однако я чувствовал любовь, хотя это была более развитая форма любви, не химическая, но электрическая. Я словно горел, страстно влюбленный в жизнь. Я ощущал невероятно чистую форму радости.

Я ходил кругами у себя во дворе без обуви и куртки посреди зимы – и ощущение холода приносило мне острое удовольствие. Я не думал о том, насколько холодна земля у меня под ногами; мне просто нравилось, что ноги касаются замерзшей травы, и я чувствовал сильную связь и с этим чувством, и с травой. Я понял, что, если бы задействовал типичные мысли и суждения, которые в нормальном состоянии могли возникнуть у меня насчет холода, это породило бы ощущение полярности, разделив переживаемую мной энергию. Если бы я высказывал суждение, я потерял бы чувство целостности. Потрясающее чувство насыщения энергией, переживаемое мной в теле, намного превосходило в своем величии условия внешней среды (то есть холод). И в результате я без усилий пылко принял холод. Это была просто жизнь! На самом деле это было так приятно, что я не хотел, чтобы этот момент закончился. Я хотел, чтобы он длился вечно.

Я шагал по саду в качестве этой улучшенной версии себя, обладая силой и знанием. Я чувствовал огромную энергию и спокойствие, и при этом меня переполняли радость существования и любовь к жизни. Шагая через сад, я намеренно прошелся по большим базальтовым колоннам, лежащим на боку, сложенным точно огромные ступени, чтобы на них можно было сидеть у костра. Я испытывал любовь к этому хождению босиком по каменным глыбам. Я поистине восхищался их величием. Прошагав еще немного, я приблизился к фонтану, который сам же построил, и улыбнулся, вспомнив, как мы с братом создавали это чудо.

Внезапно я увидел крохотную женщину в сияющей белой одежде. Она была не больше двух футов и стояла чуть позади фонтана вместе с другой женщиной, нормального роста, одетой так же и излучающей свет. Вторая женщина стояла чуть позади, наблюдая, как если бы она охраняла крохотную женщину.

Когда я посмотрел на крохотную женщину, она повернулась ко мне и взглянула мне в глаза. Я почувствовал еще большую энергию любви, словно она посылала ее мне. Даже будучи более развитой версией себя, я осознал, что никогда не испытывал ничего подобного раньше. Чувства целостности и любви усилились в геометрической прогрессии, и я подумал: «Ух ты – а есть ли большая любовь, чем та, что я испытывал несколько секунд назад?» Это была вовсе не романтическая любовь. В ней было больше от этой будоражащей, заряжающей электричеством энергии, и она была пробуждена изнутри меня. Я знал, что она признавала, что внутри меня действительно была еще большая любовь, которую можно испытать. Я также знал, что она была более развита, нежели я. Когда я почувствовал это электричество, оно передало мне сообщение взглянуть в направлении окна кухни, и я тут же вспомнил, зачем был там.

Я повернулся и взглянул на кухню, где мое настоящее я, за несколько часов перед тем как пойти на кушетку отдохнуть, занималось мытьем посуды. Я улыбнулся с заднего двора. Я так любил его. Я видел его искренность; видел его борьбу; видел его страсть; видел его любовь; видел, как занят его разум, как всегда пытающийся согласовать отдельные концепции в нечто осмысленное; и среди прочего я увидел кое-что из его будущего. Как счастливый родитель, я гордился им и не испытывал ничего, кроме восхищения к тому, кем он был в тот момент. Чувствуя это интенсивное возрастание энергии, я внезапно заметил, как он перестал мыть посуду, подошел к окну и стал осматривать двор.

Будучи собой-будущим, я мог восстановить в памяти тот момент в жизни себя-настоящего, и я вспомнил, что действительно перестал мыть посуду и выглянул в окно, поскольку ощутил спонтанное чувство любви у себя в груди, и почувствовал, что за мной наблюдает кто-то снаружи. Я также вспомнил, что, пока мыл стакан, подался вперед, чтобы уменьшить отблеск в окне от света потолочной лампы, и несколько минут всматривался в темноту, прежде чем вернулся к своему занятию. Мое будущее я делало со мной-настоящим то же, что прекрасная лучезарная дама сделала со мной за несколько моментов до того. Теперь я понял, зачем она была там.

И, как в прошлой сцене с ребенком, любовь, которую мое будущее я испытывало ко мне настоящему, каким-то образом соединила меня со мной будущим. Мое будущее я было там, чтобы позвать меня настоящего в грядущее, и я знал, что именно любовь сделала возможной эту связь. Более развитая версия меня обладала этим чувством знания. Парадокс в том, что все это был я, живущий в одно и то же время. На самом деле существует бесконечное число меня – не просто один из прошлого, один в настоящем и один в будущем. Есть столько возможных меня в мире бесконечности, и бесконечность тоже не одна, их множество! И все это происходит в вечном сейчас!

Когда я вернулся в физическую реальность, какой мы ее знаем, такую блеклую по сравнению с миром из другого измерения, в котором я побывал только что, моей первой мыслью было: «Ух ты! Мое видение реальности такое ограниченное!» Богатый внутренний опыт дал мне ясное понимание, что мои убеждения – то есть то, что, как мне казалось, я знаю о жизни, Боге, себе, времени, пространстве и даже о том, что возможно испытать в этом бесконечном мире, – были такими ограниченными, а я даже не сознавал этого до недавнего момента. Я понял, что был словно младенец, имея столь малое понимание, насколько велико то, что мы называем реальностью.