Теперь, когда опасность миновала (Майк всегда ненавидел кошек), Уинстон выпрыгнул из-под вешалки в прихожей и продефилировал по коридору, тихо фыркая, чтобы продемонстрировать свое недовольство. Лиз улыбнулась и задвинула мысли о Майке подальше. Куда приятнее думать о хорошем: например, о том, что в «Санди Ньюс» согласились напечатать интервью с Джеком Сандфи.

Нужно позвонить Клер и все ей рассказать до ухода на работу. Лиз остановилась на полпути и снова засмеялась. В голове промелькнула забавная мысль: жаль, что нельзя позвонить Джеку Сандфи и сообщить радостную новость и ему тоже!

— Открывай дверь. Смотри, что я принесла. Татара… Звучат фанфары… — Клер коленом постучала в дверь черного хода. Повозившись с замком, Лиз открыла дверь, и Клер, пританцовывая, вошла на кухню. В руках у нее были свежевыстиранные простыни и огромная пачка газет, финансовых приложений, цветных журналов и телепрограмм. Среди них и несколько свеженьких экземпляров «Санди Ньюс».

— Ого! Вот что значит «зайти за газетами»!

Стояло воскресное утро, было половина десятого. Солнечный свет заливал кухонный пол, как пролившийся сироп. Уинстон спал на подоконнике, на плите Лиз булькал ароматный кофе.

— Надеюсь, интервью напечатали. Ты скупила все газеты, что там были? — спросила Лиз, отодвинув стул, чтобы Клер смогла беспрепятственно пройти к столу.

Клер притворилась обиженной.

— Много хочешь. Купила одну тебе, одну себе, по одной твоим родителям, по одной для мальчиков, одну Майку…

Клер подняла глаза и увидела, что Лиз нахмурилась.

— О'кей, о'кей, Майк обойдется. Но всем хватит, не беспокойся. Это же особый случай. Твое возвращение в мир чернил и типографской краски. Вот, взгляни-ка. Вряд ли тебе понравится, когда ты увидишь, что они сделали со статьей.

Клер бросила пачку газет рядом с праздничным бисквитным тортом со свежими сливками, который Лиз поставила размораживаться, и вытащила журнал из-под стопки.

— Так-так, заголовок вынесен на обложку! В рубрике рецензий, на странице 10. Твоя статья стала сенсацией, детка. — Клер протянула Лиз журнал. — Ну как? Довольна или нет?

Лиз несколько секунд смотрела на обложку, испытывая странное смешанное чувство легкости и напряжения.

— О господи, — пробормотала она. — Ты только посмотри.

На первой странице был стильный и мрачноватый снимок молодого Джека Сандфи в полуоборот. Он зажигал сигарету, закрыв пламя ладонью от ветра, который взъерошил его битловскую стрижку, и пытался затянуться.

Было трудно поверить, что это тот же человек, которого она видела. Время пощадило Джека Сандфи, смягчив и изменив его черты, уничтожив злобное и бунтарское выражение лица. Годы сделали его более мягким и доброжелательным.

«Спустя десять лет затворничества Джек Сандфи, "enfant terrible" мира скульптуры, дает эксклюзивное интервью "Санди Ньюс"», — гласил заголовок наверху страницы.

У Лиз закружилась голова; она не переставала глупо улыбаться.

— Ого, ты только посмотри, — шепотом повторила она.

— Сенсация, я же тебе говорю, — с одобрением произнесла Клер, шурша страницами журнала. — Ага, вот, нашла, — она загнула страницу и стала читать вслух: «Популярный образ Джека Сандфи — гедониста, любителя красивой жизни, кутилы и бабника, "enfant terrible" мира искусства, рассыпается как части головоломки в откровенном эксклюзивном интервью Лиз Чэпмен, где художник рассказывает о своей работе, потаенных страхах и мечте найти любящую женщину и остепениться раз и навсегда…»

Лиз заулыбалась еще шире.

— Боже, и это написала я.

Клер засмеялась и взяла кусок торта, который уже почти разморозился.

— Да, какой сюрприз. Жаль, что твой Майк не знаменитость: ты начинаешь писать гораздо лучше, если тебя разозлить.

Подцепив упавший на стол сгусток замороженного крема наманикюренным пальчиком, она отправила его в рот.

— Судя по тому, что торт все еще цел, можно смело предположить, что вышеупомянутый кадр наконец-то соизволил заехать и забрать на выходные плоды своих чресл?

Лиз расправила журнал.

— Только после того, как я дважды позвонила и напомнила ему об этом. Он клялся и божился, что в эти выходные моя очередь быть с детьми, но потом до него дошло, что в прошлый уик-энд он про них забыл, и так резко притормозил, что я чуть не подавилась. А потом сказал, что у него проблема — он никак не может понять, какой сегодня день недели. Очевидно, это какой-то синдром, он сказал, что об этом даже по Би-Би-Си программу показывали.

Лиз умолкла на минутку и сказала с иронией:

— Значит, не врет. — Лиз еще раз недовольно посмотрела в газету. — И, если не возражаешь, не надо сейчас о чреслах. Мне и так до боли хочется дикой безрассудной страсти. Такой, чтобы земля остановилась, жизнь перевернулась с ног на голову…

Клер уставилась на нее.

— Но не с Майком же?

— Боже упаси, только не это. Это же до какой степени отчаяния надо дойти. Нет, просто надоело одиночество. Хочется настоящих отношений.

— Кто-нибудь есть на примете?

Лиз покачала головой; она не осмелилась бы поделиться с Клер фантазиями о Джеке Сандфи, которые разыгрывались в ее бурном воображении. Шмыгнув носом, она снова уткнулась в журнал.

— Замечательная обложка.

Клер усмехнулась.

— Это все гормоны виноваты. О'кей, о мужиках больше ни слова. Что будем делать? Не хочешь прокатиться? Когда наш чудо-мальчик обещал привезти Джо и Тома обратно? Можем съездить в Норвич и взглянуть на скульптуры Сандфи, пока их не упаковали и не перевезли в «Смоук». Как ты думаешь?

Лиз скорчила гримасу. После того как она пробежала статью, все мысли из головы исчезли. Перед глазами стоял лишь образ Джека Сандфи, крупным планом, ясно очерченный ярким солнцем. Она и не думала, что за время короткой встречи в отеле каждая его черточка так отчетливо отпечатается у нее в памяти: блестящие темные глаза, мягкие линии загорелого лица, густые, аккуратно подстриженные золотистые волосы с проседью, которые он по привычке отбрасывал со лба длинными пальцами. По спине Лиз пробежали мурашки. Картина, которую нарисовало ее воображение, была настолько живой, что ей казалось, будто она чувствует запах его лосьона. Ощущения были столь сильны, что у нее перехватило дыхание. Даже по ночам ей снился Джек Сандфи.

Неважно, что случилось позже, когда Лиз вернулась домой из отеля «Флаг», — первое впечатление о Джеке Сандфи было ошеломляющим. Пусть все, что он рассказал ей, оказалось сплошным враньем. Ей все еще было трудно в это поверить, ведь то, как он разговаривал с ней, когда они были вместе, его манера общения, чувство юмора и легкий флирт всколыхнули в ней давно забытые чувства. Желание, влечение, истома — приятные согревающие эмоции. И сексуальное любопытство, которое, как она думала, навсегда задушил брак с Майком.