форменной куртки. — Тревогу, конечно, поднять нужно, а вот за ним идти… Ща, побежали! Ты что, ОМОН? Не спеши, пускай он сам сначала разберется. В таком деле спешить никак нельзя.

И он не спеша принялся набирать номер телефона.

* * *

Крюков проехал по узкой поселковой улице и уперся бампером в ворота депутатского особняка. Он не сомневался, что бдительные охранники сейчас запрутся в своей будке и носа из нее не высунут, пока стрельба не закончится или не подоспеет подмога. В любом случае они ему не помешают.

Крюков придавил педаль газа и одним махом высадил ворота особняка мощным передним бампером. Светка зашевелилась было под своим покрывалом, но Крюков зашипел на нее:

— Не рыпайся, придушу!

Взяв "пернач" в правую руку, а любимый обрез в левую, Крюков бросился прямо через громадную клумбу к дверям дома. Изнутри раздался жуткий крик. Значит несчастная путанка все еще была жива.

"Сначала предупредить, затем выстрел в воздух, только после этого стрелять на поражение", — мысленно приказывал себе Крюков.

Ударом ноги он распахнул дверь в роскошное жилище народного избранника и заступника. Его глазам предстали двое старых знакомцев из числа шестерок Мясоруба. Погоняла у них были не то Хорь и Калиныч, не то Могусюмка и Гурьяныч. Оба, пошатываясь, вышли откуда-то из внутренних покоев депутатского дворца. У одного в руке был окровавленный нож, другой крутил в пальцах толстую веревку.

"Сначала предупредить", — напомнил себе Крюков.

— Ребята, вы местные? А я из милиции, — сообщил он. — Предупреждаю, что против вас могут быть применено оружие. А также приемы борьбы самбо и баритсу. Ох, мать твою!…

— Да пошел ты, козел!

В руках у бандитов в мгновение ока оказались стволы. Тянуть дальше было нельзя. Крюков выпустил короткую очередь из "пернача", потом добавил дуплет из обреза. Отморозков разбросало в стороны, поскольку стрельба велась почти в упор, с пяти-шести метров. Добивать их не было необходимости и Крюков рванулся к двери, из-за которой они появились секунду назад.

Выбив ударом ноги и эту дверь, Крюков очутился в огромном зале, сверкающем хрусталем и золотом. Сплошной ампир. Посреди всей этой роскоши, на ковре, застеленном большим лоскутом садовой пленки, лежало тело девушки. Вероятно это и была злополучная Галка.

"Не успел", — с горечью подумал Крюков.

Кроме мертвой женщины в зале находились двое мужчин, оба пока живые и здоровые. Обоих Крюков хорошо знал. Одного по фотографиям в уголовном деле, другого по фотографиям в газетах и оперативных сводках. Оба услышали выстрелы и постарались приготовиться к неведомой напасти. Мясоруб тащил из-за пояса пистолет, депутат шарил по карманам в поисках документа, удостоверяющего его неприкосновенность.

Крюков с чувством огромного облегчения выпустил в Мясоруба одну за другой три коротких очереди из "пернача". Он не был некрофилом или садистом, но невольно залюбовался тем как пули кромсают плоть потерявшего человеческий облик урода.

— Сука! Ты же меня порвал! — прорычал падая Мясоруб.

— Ага, как Тузик грелку. Извини, не знал, что ты такой легко ранимый, — пожал плечами Крюков и обернулся к Огрызкину.

— Спасибо вам, дорогой товарищ депутат, за своевременный вызов.

— Что? — глаза умирающего Мясоруба загорелись вдруг огнем ненависти.

Покончив с ним, капитан обратил внимание на депутата. Тот трясущимися губами пытался что-то объяснить. Дурашка, что же тут объяснять, когда и так все ясно.

Крюков при других обстоятельствах не отказал бы себе в удовольствии лишний раз объяснить избраннику Огрызкину, какое тот на самом деле дерьмо. Но сейчас время поджимало.

Крюков пнул умирающего под ребра и спросил.

— Кто врезал мне по черепу и убил моего друга? Кому принадлежал "парабеллум" с разрывными пулями? Что за пацаны из Вяземска у тебя гостили? Где они сейчас?

— Пошел ты!… - заскрипел зубами умирающий отморозок.

— Я все расскажу! — заблеял депутат. — Их этот урод привел, Мясоруб. Он меня заставлял! Я не при чем! Это были люди Папы! Одного звали Иб… Иб… Иб…

Его заклинило.

— Слушай, ты меня уже заИбал, — поморщился Крюков. — Говори по человечески.

— Иб… его мать… Ибрагим. Он меня убьет!

— Ошибаешься. Думаю, убьет тебя не Ибрагим. А второй?

— Жо…

— Сам ты жопа! Хватит ругаться!

— Я хотел сказать — Жора… Жора его зовут. Он цыган… Они уехали обратно в Вя… Вя…

— Хорош вякать!

— В Вяземск, — проглотил наконец сопли Огрызкин. — Они от Папы.

— Это что за хрен? — нахмурился Крюков.

— Он наркотой заправляет…

— Заткнись, сука! — прохрипел Мясоруб.

Он собрался с силами и поднял свой пистолет, причем направил его не на Крюкова, а на дрожащего депутата. Крюков хотел было отреагировать, но замер каменным идолом с какого-нибудь острова Масленицы.

— Согласись, глупо было бы мне рисковать своей жизнью ради такого мерзавца как ты, — неловко улыбнулся сыщик народному избраннику.

— Он меня убьет!

— Вот здесь, боюсь, ты прав.

— Я напишу чистосердечное признание! Пусть меня судят по закону! — потребовал избранник-заступник.

— Кто же тебя будет судить? — проникновенно обратился к нему Крюков. — Не был бы ты депутатом, я бы со спокойной совестью отправил тебя полировать нары. Возможно там из тебя сделали бы человека. Но ведь у тебя неприкосновенность. Так чего тебе бояться? Тем более, этот отморозок твой друг.

Стараясь не глядеть на смертельно перепуганного червяка, Крюков успел уловить как полумертвый Мясоруб несколько раз выстрелил ему в живот и голову. Опер не стал ждать, когда тот начнет стрелять в него самого и точным выстрелом добил бандита.

— Да, — сказал сам себе Крюков. — Вот такая наша работа. Кропотливо, по крупицам собирать информацию. Конечно, это скучная рутина, но без этого нельзя.

Он внимательно посмотрел на неподвижные тела бандита и депутата, потом направился к выходу. На улице его встретила цветомузыка приближающихся милицейских машин. От выбитых ворот бежали автоматчики в черных масках.

Выйдя на крыльцо, Крюков сразу оказался в луче прожектора. Он демонстративно положил оружие на землю и выпрямился с поднятыми руками.

— Я старший опер управления спецслужбы! — крикнул он набежавшим бойцам, чтобы предупредить получение менее тяжких телесных повреждений. — Удостоверение здесь, в кармане куртки.

Один из бойцов, видимо старший, достал корочки и в свете прожектора изучил их содержимое. Остальные замерли в гамлетовском ожидании — бить иль не бить? Наконец главный махнул рукой.

— Это наш, Крюков со "спецухи".

И обратился к капитану.

— Я майор Денисов. Спецназ федеральной службы охраны. Что там внутри?

— Так, ничего особенного. Злонравия достойные плоды, — ответил Крюков, пряча удостоверение в карман.

— Хто? — не понял старший.

— Море трупов, — охотно пояснил Крюков. — Четыре мужика, две бабы. Похоже, путанки.

— А депутат? — видимо этот вопрос интересовал спецназовца больше всего.

Крюков кивнул.

— Мертвый. Расстрелян в