Возможно, это кровь П1 делает его таким стойким и безучастным. А может быть, это результат тренировки, и в таком случае этому можно научиться.

— Покажи мне, как ты это делаешь, — попросила Элиза, когда Тиган закончил разговор и захлопнул крышку телефона.

— Что показать?

— Ты говоришь, что я должна научиться контролировать свои способности. Покажи, как это делать. Я хочу быть такой, как ты.

— Тебе не надо быть такой, как я.

Элиза подошла к нему:

— Тиган, научи меня, я могла бы быть полезной тебе и Ордену. Я хочу помогать вам в вашей борьбе с Отверженными, понимаешь?

— Даже не думай об этом. — Тиган сделал шаг в сторону.

— Но почему? Неужели только потому, что я женщина?

Тиган развернулся так молниеносно, что у Элизы перехватило дыхание, и впился в нее свирепым взглядом хищника:

— Потому что твой главный мотив — боль. Это делает тебя крайне уязвимой. Ты слишком незрелая, слишком поглощенная жалостью к себе, чтобы быть полезной кому бы то ни было.

Пламя на мгновение вспыхнуло в его глазах и тут же погасло. Обдумывая его резкие слова, Элиза тяжело сглотнула. Жестоко, но справедливо. Она слабо кивнула, принимая его ответ.

— Лучше всего тебе вернуться в Темную Гавань, Элиза. То состояние, в котором ты находишься, и то, что ты сейчас делаешь, не помогают, а только мешают, и в первую очередь тебе самой. Я это говорю не для того, чтобы тебя обидеть.

— Конечно, — согласилась Элиза, — потому что даже в желании обидеть кроется чувство, не так ли?

Больше она не сказала ему ни слова. Не глядя на него, она взяла со стола тарелку и поставила ее в раковину.

— Что значит «больше нет»?

Босс Отверженных сидел в кожаном кресле за столом красного дерева и слушал по громкой связи сбивчивый доклад Миньона.

— Сэр, вчера ночью в пожарную часть поступил тонок. Произошел взрыв. И этот чертов склад вспыхнул, как сухая щепка, и сгорел дотла. По словам пожарных, ничего не осталось. Говорят, утечка газа…

Зарычав, Марек нажал на кнопку, не желая больше разговаривать с Миньоном.

Лаборатория не могла взорваться случайно или по неосторожности тех, кто там работал. Очевидно, что к этому приложил руку Орден. Единственное, что удивляло Марека, — это почему его родной брат Лукан и другие воины так долго тянули с этим. Разумеется, все лето он отвлекал их внимание, вынуждая воинов сосредоточиться на непрерывных уличных стычках с Отверженными.

Одной рукой он направлял их действия в сторону, а другой вел нужную ему работу.

С этой целью он прибыл в Бостон. По этой причине в городе резко возросло число Отверженных. У Ордена прибавилось работы, так что Марек мог спокойно заниматься своим главным делом. Он был бы только рад, если бы в этих схватках удалось уничтожить всех воинов, но и пустить их по ложному следу уже было достаточно. Как только его главная цель будет достигнута, Орден перестанет представлять для него опасность.

Новость о взрыве нарколаборатории вызвала у Марека раздражение, но еще больше его раздражало отсутствие известий от другого Миньона. Он ждал важную информацию — жизненно важную — и просто сгорал от нетерпения.

Этот Миньон не мог просто опаздывать с известием. Человек, которого Марек выбрал для выполнения этого задания, был капризным и высокомерным, но в то же время надежным. Как и все Миньоны. Люди, выпитые вампиром до критического минимума, становились его покорными рабами. Но лишь самые могущественные вампиры Рода могли делать из людей Миньонов, хотя законы Рода с давних пор запрещали эту практику как проявление варварства.

Марек нахмурился, испытывая отвращение к Роду, вставшему на путь самоограничения и подавления своей истинной природы.

Это была одна из причин, почему Роду требовались радикальные перемены. Требовался сильный лидер, чтобы провозгласить новую эру.

И он, Марек, призван стать этим лидером.

Он разозлил ее, возможно, даже причинил боль, и хотя извинения целый день вертелись у него на языке, Тиган молчал. По большому счету ему не за что было просить прощения. Он ничего не должен этой женщине и менее всего что-то ей объяснять или извиняться за то, что вел себя как грубый, бесчувственный ублюдок, каким слыл среди жителей Темной Гавани.

Он даже думать не собирался о просьбе Элизы помочь ей научиться управлять ее экстрасенсорными способностями. Сама эта просьба удивила его. Он не понимал, с какой стати он будет заботиться о какой-то женщине, тем более вдове, которая должна жить в Темной Гавани, где ей будут обеспечены безопасность и покой. Как можно у него искать заботу и участие?

Бред!

Но Элиза больше не возвращалась к этой теме. После того как он резко поставил ее на место, она не произнесла ни слова. Элиза молча передвигалась по маленькой квартирке, занимаясь незатейливыми домашними делами: убрала постель, помыла посуду, вытерла — ль с книжных полок, провела тридцать минут на беговой дорожке. Все это время она старалась держаться от Тигана подальше — настолько, насколько позволяло ее тесное убогое жилище.

Пока Элиза принимала душ, Тиган немного вздремнул, сидя на полу. Но как только она выключила воду, он открыл глаза и слушал, как она одевается за дверью.

Элиза вышла из ванной в голубых джинсах и украшенной эмблемой Гарвардского университета толстовке с капюшоном, полностью закрывавшей бедра. Короткие белокурые волосы были еще влажными и золотистым ореолом сияли над головой, подчеркивая нежную голубизну ее глаз.

Элиза бросила на Тигана холодный взгляд, проходя к шкафу в прихожей, открыла его и сняла с плечиков белую дутую безрукавку, с нижней полки достала светло-коричневые замшевые ботинки.

— Куда ты собираешься? — спросил Тиган, глядя, как она одевается.

— У меня дела. — Элиза закрыла шкаф и застегнула молнию безрукавки. — Ты же видел мой пустой холодильник. Мне надо что-то есть. Пойду за продуктами.

Тиган нахмурился и поднялся:

— Ты же знаешь, что действие транса ослабнет, если ты выйдешь на улицу.

— В таком случае я попытаюсь справиться без него.

Элиза подошла к кухонному столу, взяла плеер и засунула его в карман джинсов, а наушники повесила на шею. Она не стала брать лежавший тут же на столе кинжал, с которым охотилась на Миньонов, и никакого другого оружия Тиган у нее не заметил.

Надевая на голову капюшон и не глядя на Тигана, Элиза сказала:

— Я не знаю, когда вернусь. Если ты уйдешь раньше, закрой, пожалуйста, дверь. У меня есть ключи.

Черт возьми, возможно, она действительно отправляется за продуктами, как говорит, но по решительному настрою этой женщины было ясно: она что-то задумала.