Rolling in the Deep — Adele [7]

Лили тянется к моей руке, чтобы закрепить удачно достигнутый, как ей кажется, эффект, но я не даю себя коснуться. Отодвигаюсь, оставляя единственное после — пустоту. Ее это не удивляет. Она тихо смеется, опираясь предплечьем о подлокотник, продолжая «касаться» «моего ничего», но потом все же отгибается на спинку кресла и глубоко вдыхает.

— Так ты помнишь Мексику?

Теперь вздыхаю я.

— Воспоминания не способны вернуть то, что давно умерло. Прекрати.

— Мы так много тогда танцевали… — будто не слышит, продолжает, задумчиво водя ногтем по коричневой коже, — Много смеялись. Помню, как там классно пахло. Теплотой. Летом. Пляж…горячий песок, который за день так сильно нагрелся, что не успел остыть к тому моменту, как мы пришли после вечеринки. Он обжигал. Помню океан…пушистую пену, которая касалась моих ног…Помню, как мы занимались любовью…

— Лили…

— …Мы занимались любовью, — с нажимом и каким-то отчаянием перебивает меня, уставившись в пол на свои туфли, кивает, — Это было просто прекрасно. Волшебно. Мне было очень хорошо…

На самом деле ей не нравилось. Я точно помню, как она кривилась, и что он а притворялась. Ей не нравился секс на песке, и, если честно, он вообще мало кому заходит, если отбросить "нежелание обидеть партнера". Он только выглядит красиво, если включить порно или какую-нибудь эротическую мелодраму — на большом экране даже поцелуй под дождем выглядит круто, как ни крути, — а по факту что? Это было неудобно. Песок попадал в нее, как не ловчись, даже мне было дискомфортно. Прибавить к этому прекрасному этюду тот факт, что когда мы выходили из бара и перли на этот самый пляж, угодили в кактусы — вообще красота. Соленная вода по свежим ранам просто лучшее, что могло со мной произойти. Ага. Да.

Я смотрю на нее, на то, как отчаянно она пытается улыбаться, выдать желаемое за действительное, и решаю не пытаться ее затормозить — в этом нет нужды. Она сама, наверно, все понимает. Мы оба наконец готовы признать, что отношения наши были, как этот самый странный секс на пляже — только картинка красивая. Было много ярких, красивых сцен, чтобы как в фильме, чтобы побольше впечатлений, чтобы вокруг себя завидно было, но чего в наших отношениях было на самом деле мало, так это настоящего. Забавно, вообще, как так получилось. Мы оба знали друг о друге то, чего мы с Амелией не знали, но по итогу именно с Амелией у меня получилось создать настоящие воспоминания. Информативно — нет, но чувственно — да. До меня только сейчас дошла эта разница, как бы странно не звучало. С ней на пляже мы бы не трахались (непонятно зачем, ведь с Лили нам тогда даже не особо и хотелось), а смотрели на звезды. Разговаривали. Смеялись. Мне бы удалось ее обнять под шум прибоя. Так бредово все это звучит, и я с таким скептицизмом раньше смотрел на эти странные парочки, гуляющие за ручку, потому что не понимал этого. Теперь понимаю. Я с легкостью могу представить нас на пляже вот так же: медленно идущими вдоль линии прибоя. Потому что мы бы нашли о чем поговорить…с Лили не получалось. Я в Мексику то ее повез, потому что было бесконечно скучно в Москве. Одни и те же лица, одни и те же места, одни и те же разговоры. Хотелось чего-то нового.

Черт, как же я жалею, что не свозил ее никуда…Не потому что скучно, а потому что ей бы понравилось. Я бы хотел показать ей весь мир, свою родину, Сицилию. Свозить ее на "каблук Италии", и наблюдать, как бы она восторженно на все смотрела. Как только она и умела…

— Как это с нами могло произойти? — спрашивает Лили, вырывая меня из моих собственных грез, и я пару раз моргаю, перевожу на нее взгляд, — Странно, да? К чему мы в итоге пришли…

— Тебе известно, что такое "глиссандо"?

— Плавный переход от одного звука к другому. Да, Макс, мне это известно. К чему этот вопрос?

— К тому, что ты олицетворяешь этот термин. Поэтому нет. Я не думаю, что это странно то, к чему мы в итоге пришли.

Я делаю последний глоток виски, добивая свой стакан, и отставляю его в сторону. Разговор окончен, больше нет смысла что-то мусолить.

— Макс, постой! — она все таки хватает меня за руку, когда я собираюсь встать, и я снова смотрю ей в глаза.

— Лили, прекрати. Хватит уже.

— Да постой ты! Мы не закончили еще!

— Мы закончили уже давно. Если честно, я даже не уверен, что мы когда-то начинали…

— Не говори так!

Я тихо цыкаю, разжимаю ее пальцы и все таки встаю со своего места, чтобы уйти. Потому что я больше не хочу это слушать. Не из-за того, что мне больно, что очень важно, это все пустое, на что у меня просто нет сил. Свое важное я проебал. Вот так вот. В конце концов счет действительно пришел на мое имя, так и знал, что за трусость мне платить просто нечем, но, клянусь, никогда не думал, что долговая яма получится в концовке настолько глубокой. Я и неба то не вижу с ее дна…

— Я никогда не говорила, почему сделала это! — вдруг повышает голос, кидая мне в спину последнюю, жалкую попытку, на которую я усмехаюсь.

— Говорила много раз, но мне, если честно, всегда было и будет плевать почему ты это сделала. Ты это сделала, — оборачиваюсь и слегка улыбаюсь, даже не зло, что весьма и весьма удивительно.

Черт возьми, меня самого это удивляет, но я больше не злюсь на нее. Вдруг все настолько понятно, как на ладони, что мне и самому смешно становится. Я столько времени потерял в бессмысленных раздумьях, попытках забаррикадироваться внутри своей башки, что это тянет на вполне себе неплохой анекдот. Любил ли я когда-нибудь Лили? Наверно, да. Она была первой женщиной, которая смогла меня увлечь и заинтересовать, первая, в ком я увидел личность, но по факту личность эта оказалась лишь химерой. Я не злюсь и на это. Поверить в призраков меня заставила не она, а я сам. Мне просто нужен был кто-то, как любому человеку, и, наверно, что-то внутри меня, не смотря на весь мой сарказм и эти самые баррикады, тянулось к чему-то другому. Только сейчас, здесь и сейчас мне становится ясно это, и, по правде говоря, я даже рад, что потратил