Дамы сообщили, что вплоть до последней видеокамеры, которая «взяла» машину Славы, за рулем сидела женщина. Как я знала от Андрея, камер не было в месте аварии – они не установлены в области так часто, как в городе. Но у следствия были все основания считать, что виновницей аварии является Яна.

– Нам это очень нужно доказать, – сказала мать Славы. – У нас хотят отобрать квартиру.

– Кто?!

– В аварии погибла пожилая пара. Их дети. А потом, Славин банк.

Желание детей погибших мне было понятно, хотя таким образом они все равно не вернут родителей, но при чем тут банк?

Оказалось, что у каких-то заемщиков начались проблемы. Слава, как я уже знала, возглавлял кредитный отдел. В банке начали выяснять, кто принимал решение о выдаче кредитов, как принимал, откуда взялись эти клиенты.

– Принимал Слава? – уточнила я.

– Не знаю, – ответила его мать. – Вообще ничего про их «кухню» не знаю. Но подозреваю, что все хотят повесить на Славу, потому что он мертв. Наверное, в банке на самом деле есть проблемы. Вы не могли не слышать, сколько банков лишились лицензий. И всегда есть клиенты, которые кредит не возвращают. Вроде определенный процент невозврата как-то закладывается в стоимость кредитов. Всех кредитов. Ну не идиоты же в банках сидят. Должны понимать, что сто процентов клиентов не вернут сто процентов денег, и еще с процентами.

– Я понимаю, что вам нужно доказать невиновность Славы в аварии для детей погибшей пары и для родственников погибшей женщины, если еще и они предъявят вам претензии. Но что даст невиновность Славы в аварии для банка, если они хотят сделать его козлом отпущения?

Мама Славы пожала плечами и снова заплакала. Ее подруга пояснила, что Слава с мамой и младшим братом жили в большой квартире, купленной Славой. Свою старую они продали, деньги пошли на покупку новой в элитном комплексе – она назвала в каком. Я подумала, что, к счастью, у женщины есть еще один ребенок. Квартира полностью оплачена, долгов по ней нет. Оформлена она на Славу, мать и младший брат собственниками не являются, только прописаны в ней. Никаких предыдущих собственников появиться не может, потому что дом новый.

– Вы – прямая наследница, – сказала я.

– Мне от этого не легче. Мне пояснили, что если я вступаю в права наследства, то и долги переходят в наследство.

– У Славы есть долги?

– Банк утверждает, что он виноват в выдаче кредитов не тем людям.

По-моему, это не было долгами Славы, это долги тех людей, которые не возвращают кредиты, о чем я и сказала вслух. Подруга Славиной мамы кивнула.

– Но меня уже терроризируют звонками, – всхлипнула Рукомойникова. – Слава еще не похоронен, а мне звонят по несколько раз в день.

– Пишите заявление в полицию, прокуратуру. Скажите следователю, который ведет дело об аварии!

– Уже сказала. Он обещал разобраться.

Я спросила, не собирался ли Слава вместе с моей сестрой перебираться в квартиру нашей бабушки.

– Собирался, – кивнула несчастная женщина. – Мне ваша сестра, Аня, не понравилась с самого начала. Я понимаю, что женщины сына редко нравятся, но до Яны у него была очень милая девушка. Она меня сейчас поддерживает и искренне скорбит о Славе. А Яна не отвечает на мои телефонные звонки. На ваши отвечает?

Я сказала, что сестрице не звонила, и не только сейчас. Я не помню, когда вообще разговаривала с ней по телефону. Мы виделись только на редких семейных мероприятиях. У меня нет желания ни видеть, ни слышать Яну.

– Вот и я не хотела ее ни видеть, ни слышать. И они со Славой уже несколько раз ночевали у бабушки – после смерти вашего деда. Слава был хорошим сыном и понимал, что я не желаю видеть Яну в нашей квартире. Он не хотел конфликтов. Хотя квартира большая, четыре комнаты. Я не знаю, как теперь буду за нее платить. Наверное, придется продавать и покупать меньшего размера. Но пока я еще вступлю в права наследства… У ваших родителей тесно. Они там вроде даже ни разу не ночевали.

Я кивнула и сказала, что плачу ипотеку, а сама подумала, что Яночка очень активно подбиралась к бабушкиной квартире. И ведь у нее все могло получиться! Бабушка могла пустить их к себе вместе со Славой на постоянное проживание. И Слава явно был не дурак – понимал, сколько может стоить бабушкина квартира.

Славина мама попросила меня позвонить, если я что-то узнаю об аварии – то, что может заинтересовать ее. Я пригласила их с подругой ко мне делать прически – можно ко мне домой, где у меня все оборудовано для приема клиенток, и я сама могу приехать к ним.

– Наверное, я приглашу вас к себе, Аня, – сказала Славина мама. – Возможно, нам будет что обсудить.

Мы расстались, а я задумалась о том, оформлена ли какая-то недвижимость на Яну – на тот случай, если родственники погибших в аварии предъявят иски теперь уже моей сестрице. Квартиру, в которой мы с Яной родились, покупал мой дед нашему отцу. Значит, она, скорее всего, оформлена на одного отца. Может, на отца с матерью. Налог мне приходит только на мою квартиру и машину. Если бы у меня была доля в той квартире, она бы фигурировала в платежке. Значит, и у Яны доли нет. Если только отец не переписал квартиру на нее, например, чтобы она не досталась его незаконнорожденным дочерям. На этом могла настоять мама. В нашей семье все могло быть. Но ко мне претензий быть не может ни у родственников погибших, ни у банка. Если претензии будут, то к нашим с Яночкой родителям. Вот пусть и расхлебывают за любимой доченькой.

Андрей приехал, как мы и договаривались, но совершенно больной. Простыл на дороге. Он сказал, что болеет несколько раз за зиму, и, вместо того чтобы готовить ужин, завалился на надувную кровать – заявил, что со мной на диване спать не будет, чтобы меня не заразить. Хотя у него, скорее, не вирус, а обычная простуда, но все равно. Правда, продукты он привез и обещал приготовить ужин, когда будет в силах. Я сама сварила куриный бульон и напоила его.

– А утром тебе надо на работу? – уточнила я.

Мне самой требовалось к десяти в салон. Я работаю в салоне два через два, с десяти до десяти, и у меня расписан весь день, а «выходные» – два дня, как уже говорила, ношусь по частным клиентам или теперь принимаю их у себя. Скорее бы мне расплатиться за квартиру!

Андрей сказал, что, наверное, надо будет вызвать участкового терапевта – ему же больничный нужен. По прошлому опыту он знал, что, если сразу не начать лечиться, а опять идти на работу, будет только хуже и болеть он будет дольше.

– Я у тебя хоть отдохну, – сказал он. – Поболею спокойно и отосплюсь. А то дома вокруг меня сразу начинают бегать все родственницы и спорить, как меня лечить. А мне, когда я плохо себя чувствую, хочется одного – чтобы меня оставили в покое. Мне не хочется разговаривать (и это часто больно), мне хочется спать или просто лежать в тишине с закрытыми глазами. Одному в комнате! Но не дают.