В первые 3 месяца 1940 главные силы немецкого флота спорадически и нерешительно пытались оспорить у Флота Метрополии контроль над Северным морем и Атлантическими проливами. Под прикрытием редко показывающихся на глаза линкоров адмирала Форбса конвои спокойно приходили и уходили из британских портов. В то же время кольцо блокады вокруг Германии затягивалось все туже. Лишь единичные германские суда смогли прорваться через завесу наших патрулей. Все больше и больше нейтральных судов добровольно сдавали контрабанду в наших пунктах досмотра. Тем временем подводные лодки Флота Метрополии, которым не было разрешено вести неограниченную подводную войну, продолжали патрулировать у немецких баз, надеясь перехватить германские военные корабли. Хотя такие шансы были невелики, они все-таки имелись. В декабре 1939 «Сэмон» совершила особенно удачный поход. Лодка потопила U-36 и торпедировала легкие крейсера «Лейпциг» и «Нюрнберг», которые прикрывали вышедшие на минные постановки эсминцы. Этот успех подводной лодки в борьбе с субмаринами противника стал первым звеном в длинной цепи, которая подчеркнула важность данного аспекта противолодочной борьбы. Всего не менее 39 германских и итальянских подводных лодок стали жертвами подводных лодок союзников. Однако в январе удача повернулась спиной к подводным лодкам Флота Метрополии. В этом месяце 3 из них погибли в Гельголандской бухте. В апреле мы получили еще более тяжелый удар. Подводный заградитель «Сиил» подорвался на немецкой мине в Каттегате. После долгой борьбы лодка была вынуждена всплыть. Германские противолодочные корабли захватили ее и отбуксировали в порт. До сих пор британские подводные лодки не оснащались подрывными зарядами. Но главную ответственность должен нести тот, кто послал эту большую и неуклюжую лодку в мелководный район, густо засеянный минами, а вовсе не экипаж, который сделал все возможное, чтобы спасти свой корабль из безнадежной ситуации. Кроме 2 мелких кораблей, которые немцы захватили позднее, и нескольких единиц, затопленных экипажами в иностранных базах и поднятых противником — особенно весной 1942 на Дальнем Востоке — это был единственный британский корабль, попавший в руки врага.

Прошла первая военная зима, и дни начали становиться длиннее. Точно так же начала укрепляться вера в благополучный исход войны. Система конвоев стала применяться все шире и шире, а подводные лодки как бы исчезли. Появились новые тралы, которые позволили добиться таких результатов, что магнитная мина перестала казаться страшной опасностью. Было налажено истребительное прикрытие каботажного судоходства, которое вырвало ядовитое жало Люфтваффе. Наши эсминцы ставили мины на фарватерах, ведущих к вражеским базам в Северном море, а КВВС начали минные постановки и в более отдаленных районах. Сначала этим занимались самолеты Берегового и Бомбардировочного Командований, а также Воздушных Сил Флота. Но постепенно эта задача была целиком переложена на Бомбардировочное Командование. Мы только отметим, что это была задача, выполнять которую наши КВВС до войны совсем не собирались.

Зимой 1939 — 40 Балтика оставалась замерзшей необычайно долго. В результате сильно сократились перевозки шведской железной руды в германские порты. Это значительно повысило важность альтернативного маршрута, из Нарвика в северной Норвегии в германские порты Северного моря. Адмиралтейство все больше беспокоила перспектива блокады этого пути. Трудность заключалась в том, что почти весь путь пролегал в норвежских территориальных водах между мелкими островками в шхерах. Мы просто не могли позволить противнику использовать этот безопасный маршрут, по которому германские и нейтральные суда доставляли контрабанду. Первый Лорд Адмиралтейства настойчиво требовал минирования проливов. Однако только в марте 1940 кабинет Чемберлена согласился на это. Окончательно было решено, что мины или имитация мин будут поставлены одновременно в 3 пунктах 8 апреля. Главные силы Флота Метрополии будут прикрывать постановки на случай вмешательства норвежского флота. Конечно, мы знали, что германское правительство с тревогой следит за развитием событий, и мы опасались ответной реакции на наши минные постановки. Чтобы помешать противнику в ответ захватить норвежские порты, мы решили подготовить план оккупации Ставангера, Тронхейма, Бергена и Нарвика на случай, если противник выкажет свои агрессивные намерения. Но военный кабинет отказался сделать первый ход, и инициативу перехватили немцы. 6 апреля начали поступать сведения о необычной активности противника, особенно в балтийских портах. Однако Адмиралтейство решило, что это готовится очередной прорыв в Атлантику. Намерения противника были истолкованы совершенно неправильно. 5 апреля наши минные заградители направились к берегам Норвегии, как и планировалось. Их прикрывали линейный крейсер «Ринаун» и 4 эсминца. Постановки были успешно завершены 8 апреля, но теперь события в Северном море помчались галопом. Произошли первые столкновения с германским флотом и авиацией. Так как мы все-таки знали, что противник замышляет нечто, специальных мер для приведения Флота Метрополии в повышенную готовность принимать не пришлось. Во второй половине дня Адмиралтейство прислало адмиралу Форбсу совершенно точное описание планов немцев, но добавило очень неудачную ремарку: «Все эти сведения имеют сомнительную достоверность и могут быть лишь новым ходом в войне нервов». Тем не менее, самолеты начали сообщать о кораблях противника, идущих из Гельголандской бухты на север. Это заставило адмирала Форбса отреагировать, и 8 апреля в 20.15 главные силы флота покинули Скапа и Розайт, взяв курс на северо-восток. Однако Флот Метрополии уже не успевал помешать реализации германского плана молниеносной оккупации Дании и Норвегии. Противник задействовал буквально весь свой флот, чтобы захватить 5 ключевых пунктов в Норвегии от Осло на юге до Нарвика за Полярным Кругом. Германский план был реализован исключительно умело и решительно. Несмотря на все наши приготовления, противник захватил нас врасплох.

Операция «Катерин»

(D.K. Brown, «Warship» № 10)

В 1939 британское Адмиралтейство решило провести операцию «Катерин». Оно намеревалось в начале 1940 отправить на Балтику эскадру линкоров. К счастью, этот план так и не был реализован, хотя были приложены значительные усилия для разработки плана и подготовки кораблей. Часть из них даже прошла модернизацию и позднее с разной степенью успеха воевала в других местах.

Черчилль писал: «На четвертый день после того, как я появился в Адмиралтействе, я попросил Морской Штаб подготовить план прорыва в Балтийское море». Первая реакция Морского Штаба была сдержанной. Требовалось, чтобы Италия и Япония оставались нейтральными, а угроза с воздуха «могла сорвать дело», но в любом случае перспективы оправдывали детальную проработку плана. Черчилль также обсудил проблему с начальником Отдела кораблестроения Адмиралтейства сэром Стэнли Гудоллом, который, по словам Черчилля, «был немедленно захвачен этой идеей». Однако дневники Гудолла говорят о гораздо более спокойной реакции. В этой статье план операции будет рассмотрен довольно бегло, а основные усилия мы сосредоточим на описании подготовки кораблей.

Адмирал флота граф Корк энд Оррери 21 сентября 1939 был назначен главой группы планирования. В случае начала операции он должен был стать командиром Балтийской эскадры. Мотивы операции до сих пор остаются несколько туманными, но предполагалось лишить немцев контроля над Балтийским морем и организовать там блокаду, главным образом, чтобы перекрыть поток железной руды из Лулео. Вероятно, предполагалось также подтолкнуть скандинавские страны вступить в войну на стороне союзников.