Подавляющее большинство войн после 1945 г. было конфликтами низкой интенсивности. С точки зрения понесенных потерь и достигнутых политических результатов такие войны были несравнимо важнее всех остальных. Хотя развитые страны по обе стороны «железного занавеса» принимали в них участие, колониальное наследство приводило к тому, что западные государства в целом намного больше были вовлечены в них, чем страны восточного блока. За исключением Афганистана, самое большое военное присутствие Советского Союза в государстве, находящемся за пределами Восточной Европы, состояло в отправке порядка 20 тысяч своих военнослужащих в Египет. С 1969 по 1972 г. они обслуживали большую часть египетской системы противовоздушной обороны, провели несколько боевых вылетов против израильских военно-воздушных сил, а также обучали солдат египетской армии. Присутствие кубинцев в Анголе было столь же существенным и при этом более продолжительным, что само по себе свидетельствует о неудаче. Что касается всего остального, то даже действия СССР в Афганистане несравнимы с военными действиями США во Вьетнаме. По численности, хотя, конечно же, не по технической оснащенности, войска, направленные СССР в Афганистан, сопоставимы с французскими экспедиционными войсками в Индокитае с 1948 по 1953 г.

Какой бы ни была их относительная степень вовлеченности, на данный момент ни западным, ни восточным государствам еще не приходилось сражаться с иностранным противником, ведущим войну низкой интенсивности на их территории. Наиболее важная причина этого связана с техникой. Мы живем в век телекоммуникаций и современных транспортных средств, которые, пожалуй, впервые в истории обеспечивают своим владельцам поистине глобальную доступность. Однако эти средства в основном контролирует группа, которую составляют примерно 25 государств из 150. С тех пор как Васко да Гама достиг берегов Индии в 1498 г., самые могущественные из этих государств могли «направлять силу» против менее развитых стран, не рискуя нарваться на ответные действия. Например, Франция имела необходимые средства для того, чтобы отправлять свои войска в Центрально-Африканскую Республику (ЦАР). Вооруженные силы Франции при необходимости могли бы вторгнуться и, вероятно, даже оккупировать столицу ЦАР, хотя едва ли это положило бы конец войне. С другой стороны, мысль о вторжении войск Центрально-Африканской Республики на территорию Франции выглядит как плохая шутка. Даже если бы ЦАР удалось собрать какую-никакую армию, она не сумела бы и близко подойти к берегам противника. Отсюда следует, что благодаря одновременному превосходству в логистике и вооружении важнейшие державы могут сделать с остальным миром все, что пожелают.

Однако нигде так не очевиден разрыв, существующий в военном отношении между развитыми и слаборазвитыми странами, как на страницах многочисленных глянцевых международных журналов, посвященных восхвалению современных систем оружия. Наблюдателю, полагающемуся исключительно на подобные источники, простительно утверждать, что этот разрыв сегодня еще больше, чем когда-либо. В конце концов, когда в XVIII в. Великобритания завоевала Индию, она лишь ненамного превосходила последнюю по качеству оружия и, конечно, намного уступала ей по численности войск. Те несколько тысяч солдат, о которых идет речь, нельзя даже и армией назвать в современном понимании слова. Это скорее были солдаты удачи, служившие Ост-Индской компании, которая все еще официально считалась частной корпорацией.

Но представление о том, что более совершенное оружие само по себе приводит к победе, ошибочно. Если представить войну в виде турнира, где две равные стороны выступают друг против друга на некоей нейтральной территории, все равно современная британская армия, вероятно, «превзойдет» индийскую. Но в жизни все не так. Сегодня, пожалуй, единственный способ для Великобритании оградить свои интересы от угрозы со стороны Индии — пригрозить применением (или даже на деле применить) ядерного оружия. Если не учитывать эту возможность, Великобритания не справится даже с одной из стран «третьего мира», не располагающей практически никакими вооруженными силами. Правительство такой страны вполне может заниматься похищением людей, грабежом и даже убийством британских подданных. Подобные действия могут происходить — на деле происходили — на территории самой страны, в открытом море, в воздухе и даже на территории Великобритании. С 1970 г. с собственностью и жизнями британцев происходило такое, из-за чего совсем недавно Королевский флот Великобритании открыл бы огонь из 16-дюймовых пушек своих линкоров, а Королевские ВВС направили бы свои самолеты стирать целые деревни с лица земли.

Не одни британцы оказались в затруднительном положении. Американский опыт 1983 г. в Ливане — стране настолько погрязшей в хаосе, что ее правительство было не в состоянии контролировать даже собственную столицу, — оказался настолько неудачным, что едва ли американских солдат еще когда-нибудь туда пошлют, даже в случае серьезной провокации. В будущем США намерены высвобождать своих заложников путем переговоров, а не применения силы. Также нет особых причин думать, что после афганской войны СССР будет лучше справляться с подобными конфликтами, — фактор, позволяющий объяснить сдержанную политику Кремля в отношении попыток сецессии (отложения территорий). Суровая правда жизни заключается в том, что большая часть современной военной мощи бесполезна в качестве инструмента для расширения политического влияния или защиты собственных политических интересов в большей части мира. По этому критерию она даже вряд ли заслуживает названия «военная мощь». Когда дело доходит до предотвращения терактов, происходящих на собственной территории или поблизости, виды вооруженных сил и рода войск с их оружием — истребителями-бомбардировщиками, танками, бронетранспортерами и прочим — оказываются еще беспомощнее. Все это касается развитых стран как Запада, так и Востока; затрагивает все государства, находящиеся по обе стороны от экватора.

Стань наблюдатель выяснять причины столь странного положения дел — нашлось бы много экспертов, готовых ему их растолковать. Несомненно, список доводов открыли бы напоминания о «демократических традициях» и «гуманности Запада». Конечно, и то и другое достойно похвалы, но за это приходится расплачиваться. Наблюдателю сказали бы, что в силу этих причин США не могли позволить себе сделать все возможное для того, чтобы выиграть войну во Вьетнаме, — посадить своих диссидентов, зажать рот прессе, мобилизовать свою экономику, одеть весь народ в военную форму и «вбомбить» противника в каменный век. Однако кроме демократии в список доводов оказались бы внесены и другие факторы. Американские гражданские руководители были бы обвинены в неправильном использовании военной мощи страны, поскольку они так и не объяснили солдатам, что же именно они должны были сделать. Развертыванию сил мешала необъятность Тихого океана, в результате чего дорогостоящая война вскоре превратилась бы в финансовую «черную дыру». Ну и, наконец, колоссальную поддержку Вьетнам получил от Советского Союза: в противном случае США быстро взяли бы верх.

Все эти аргументы — неубедительные оправдания. Рассмотрим их в обратном порядке. Соперничающие империалистические державы ставили друг другу палки в колеса с самого начала их колониальной экспансии. Испанцы воевали с португальцами, голландцы сражались с испанцами, французы бились с голландцами, а англичане упорно добивались победы над французами — и это лишь некоторые примеры такого рода междоусобиц. Часто империалисты вступали в союзы с местными правителями, снабжая тех оружием и «ноу-хау». Тем не менее эти распри внутри Европы не помешали ей стать владычицей мира. И даже, по-видимому, замедлили процесс обретения ею этого господства. Что касается преодоления пространства, Колумб впервые достиг берегов Америки на трех утлых деревянных суденышках. Паровые суда, пересекающие океан, появились только во второй половине XIX в., как и соответствующие средства связи. Таким образом, на протяжении длительного периода колониальной экспансии относительная технологическая отсталость империалистических держав означала, что проблема преодоления пространства стояла намного острее, чем мы можем себе вообразить сегодня.