– Такое при отравлении бывает, – заявил высокий человек в рясе священника. – Из истории известно, что многие римские императоры кончали жизнь от яда. И всегда на теле проступали пятна гнилостные.

– Так и есть, так и есть! – воскликнул человек средних лет, в кафтане, по виду – приказчик. – Отравили нашего государя лекари заморские, точно отравили!

– И даже известно, кто из лекарей! – подхватила тетка в салопе. – Немец этот, Мандт! Он государю яд подсунул, все так говорят!

– Да, верно, Мандт всему виной! – прокричал кто-то. – Он отравитель!

– Выдать нам немца на расправу! – загудела толпа.

Чем ближе к подъезду, тем гуще становился народ, тем труднее было пройти. Тогда Углов возвысил голос и стал восклицать:

– Дорогу! Дайте пройти! К Государю, по срочному делу! Расступись!

Это возымело действие: люди охотно расступались перед важным чиновником, спешащим к Государю.

Он ожидал, что у входа во дворец его встретят часовые; возможно, потребуют пропуск, как было в любом государственном учреждении в привычное ему время.

Статский советник даже приготовил бумагу, полученную от графа Орлова, чтобы предъявить ее вместо пропуска. Впрочем, он сомневался, надо ли это делать: ведь солдаты, в подавляющем большинстве, были неграмотны, как и 93 процента населения Российской империи, и прочесть важную бумагу не могли.

Однако у входа во дворец никаких часовых не оказалось. Несмотря на собравшуюся на площади толпу, человек примерно в тысячу, дворец никак не охранялся. У подъезда стоял лишь швейцар в золоченой ливрее. Увидев подходившего Углова, он услужливо распахнул дверь.

Статский советник шагнул в нее, затем слегка задержался и сказал:

– Слушай, братец, мне необходимо увидеть императорского лейб-медика господина Мандта. Он в каких покоях квартирует?

– А это вам не сюда, ваше благородие! – отвечал швейцар. – Это вам надобно со стороны собора зайти, там отдельный вход имеется.

– Спасибо, братец, – сказал Углов и отправился разыскивать нужный вход.

Разыскал он его без особого труда. Однако нужная дверь, в отличие от главного входа во дворец, оказалась закрыта. Углов подергал висевший сбоку звонок – никакого ответа. Он постучал – результат тот же. Тогда он забарабанил в дверь так, что она затряслась, и прокричал:

– Открывай немедленно! От его сиятельства графа Орлова! Если не откроете – выломаю дверь!

Эта угроза возымела действие. Послышался звук отодвигаемых засовов, дверь приоткрылась, и в ней показался чей-то испуганный глаз, который принялся изучать грозного посетителя. Однако Углов не собирался ждать результатов этого изучения. Он толкнул дверь изо всех сил, цепочка отлетела, и он оказался в темной передней.

Перед ним стоял худой человек лет сорока, среднего роста, в криво застегнутом сюртуке.

– Ты Мартин Мандт? – спросил его Углов.

– Я рюсськи не понимайт! – отвечал человек, тараща водянистые серые глаза. – Я не есть Мартин Мандт, есть sein Assistent!

– Ах, помощник! Хорошо, а где же лейб-медик? Мне необходимо с ним срочно переговорить!

– Я не знай, совсем не знай! – заверил «ассистент». – Герр Мандт уехал, да, уехал!

– Куда уехал? – продолжал допытываться статский советник.

– Я вам говорить, я не знай! – продолжал твердить человек. – Герр Мандт не говорить, куда!

– Слушай меня внимательно, помощник, – сказал Углов. – Вон там, на площади, за углом, собрались люди, возмущенные смертью Государя. Пока я шел по площади, я слышал, как люди требовали на расправу твоего хозяина. Если ты мне сейчас же, сию минуту не скажешь, где находится Мандт, я выведу тебя туда, к толпе, и скажу, что ты первый Мандтов помощник и соучастник его преступлений. Что вы вместе готовили отраву для Государя. Как ты думаешь, что с тобой сделают возмущенные люди?

– Не надо, не делайте этого! – вскричал человек в сюртуке. Лицо его, и без того имевшее нездоровый оттенок, еще сильнее побледнело. Однако Углов отметил, что речь его стала заметно более грамотной, а акцент менее заметным. – Я ни в чем не виноват!

– Я и не говорю, что ты виноват, – заметил Углов. – Я всего лишь хочу получить нужные мне сведения. И ты мне их сейчас дашь. Итак, в последний раз спрашиваю: где сейчас Мандт?

– Он уехал, уехал! – заторопился помощник. – Эти люди собирались здесь еще вчерашний день, и кричали, и очень сердились на господина лейб-медика. Ну, вы сами слышали! Он был очень расстроен, очень боялся и говорил, что здесь оставаться опасно. Это наше счастье, что никто не знает, что у нас отдельный вход. Ведь здесь не живет Государь, и здесь нас никто не защитит! Господин Мандт не знал, что делать, но тут приехали коллеги…

– Какие коллеги? Их имена?

– Господа придворные лейб-медики Каррель и Магнус. Они совещались с моим патроном и решили, что будет лучше, если он некоторое время поживет у своего знакомого…

– Адрес?

– Я не знаю точно…

– Врешь, знаешь! – повысил голос статский советник. – Вижу, что знаешь! Адрес!

– Хорошо, хорошо… Это на Васильевском острове, в Шестой линии, дом надворного советника Павлинова… Там на углу аптека, содержит Клаус Фогель, а над аптекой квартира. Вот там… Герр Фогель есть старинный приятель господина Мандта, у него и лекарства покупали… Только вы не говорите, что это я адрес сказал…

– Ладно, не скажу, – пообещал Углов. – Если спросят, отвечу, что в справочное бюро позвонил. Да не ломай голову – это я пошутил.

На Васильевский остров Углов добрался ближе к вечеру, когда солнце уже садилось. Дом надворного советника Павлинова оказался в самом конце Шестой линии, возле церкви Трех Святителей. Это было солидное здание в два этажа, на углу и правда имелась аптека.

Статский советник отпустил извозчика и вошел внутрь. За конторкой сидел мальчик лет двенадцати, в синем фартуке и берете. Перед ним на пюпитре стояла толстая книга, рядом – аптекарские весы. В руке у юного провизора имелись щипцы. Ими мальчуган брал по несколько крупиц порошка то из одной, то из другой банки, взвешивал их на весах, а затем ссыпал в стоявший здесь же тигель.

Увидев вошедшего посетителя, мальчик с легким немецким акцентом спросил:

– Что вам угодно, господин? Желаете заказать или вам готовую микстуру?

– Заказывать мне ничего не нужно, – отвечал статский советник. – Где хозяин?

– Господин Фогель сейчас заняты и не принимают, – сообщил мальчуган.

– Вот как? А ты кто – его сын?

– Никак нет, я ученик, меня звать Николас.

– Так вот, Николас, послушай меня. Я из полиции, точнее, из жандармерии. Слыхал про такое учреждение? Я не спрашиваю, принимает ли аптекарь Фогель или не принимает. Мне только нужно знать, где он в данный момент находится. Он, а также его гость.