Когда он распахнул лаз, на лестнице стояла смущенно улыбавшаяся Камилла. Дэвис помог ей выбраться из погреба. Камилла поднялась по лестнице и отряхнула запылившееся платье.

– Кто-нибудь приходил? – стараясь придать голосу беззаботность светской болтовни, спросил Дэвис.

Она кивнула. Заметив тревогу Дэвиса, она поспешила его успокоить:

– Он меня не видел.

– Ты уверена?

Камилла пожала плечами.

– Вряд ли. Как только я услышала шум мотора, я решила спрятаться. Ты ведь не любишь, когда я… – Она не договорила, испуганно покосившись на Дэвиса.

Видимо, Камилла все еще обижалась на него за строгий выговор, который Дэвис сделал ей после того, как она вышла его встретить на дорогу.

– Ты правильно сделала. – Дэвис обнял ее за плечи. – Пойми, Камилла, ты вовсе не обязана всегда прятаться, но этот человек… он ненавидит меня.

– Он был в форме полицейского, – заметила Камилла.

– Рамиро Маркес – шериф Касл-хилла.

– Ты… ты совершил какое-нибудь преступление? Зачем он приезжал?

– Нет, Камилла, не волнуйся. Я ни в чем не виноват. Вот это и не дает Маркесу спокойно спать по ночам. Он думает, что это я убил Мелани… – Дэвис осекся.

Что теперь подумает о нем Камилла? Вдруг она встанет на сторону шерифа? Возможно, так будет лучше. Тогда она сбежит из леса и… возможно, устроит свою жизнь. Нет, Дэвис не мог допустить, чтобы Камилла подозревала его в убийстве любимой женщины. Он сам поразился, насколько это было важным для него. Дэвис боялся прочитать во взгляде Камиллы осуждение или страх.

– Дэвис, я знаю, что это был не ты. Ты бы никогда… – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Ты очень ее любил?

Он кивнул. Камилла погладила его по плечу и уткнулась носом ему в грудь. Дэвису оставалось лишь обнять ее. Через несколько минут Камилла вновь решилась завести серьезный разговор о своих чувствах:

– Знаешь, Дэвис, я спряталась от этого человека, Маркеса, в первую очередь ради себя.

Дэвис изумленно вскинул брови.

– Я испугалась, что он поинтересуется, кто я такая, и попросит документы.

– Это в духе Маркеса. – Дэвис невесело усмехнулся.

– Дэвис, я хочу остаться с тобой! – Камилла подняла указательный палец, прося Дэвиса повременить с возражениями и привычными увещеваниями. – Не надо снова говорить мне, что я буду счастлива в городе. Я знаю, уверена, – исправила она себя, – я уверена, что буду счастлива только рядом с тобой. Где бы ты ни был, Дэвис.

– Камилла, ты взволнована и… и сама не понимаешь, что говоришь.

– Я все прекрасно понимаю, Дэвис. Ты боишься снова полюбить. Потеряв любимую женщину, ты…

– Я уже смирился с ее смертью. – Поспешность, с которой начал возражать Дэвис, выдала его чувства лучше всяких слов.

Камилле было больно их слышать. Боже, неужели Дэвис до сих пор любит свою погибшую жену?

Камилла никогда не имела завышенной самооценки, но и не страдала комплексом неполноценности. Она знала себе цену и знала, что способна побороться за сердце любимого мужчины. Побороться с живой женщиной. Со зримой и осязаемой соперницей. Из плоти и крови. А не с фантомом, живущим лишь в воображении Дэвиса. Мелани уже не существовала, и тем опаснее она была. Хуже: Мелани была непобедима.

– Дэвис, я люблю тебя.

– Камилла! – умоляюще выдохнул он.

– Я люблю тебя, – повторила Камилла.

Казалось, признание придает ей сил. Пусть Дэвис убегает от собственных чувств и желаний, а она не собирается сдаваться без боя.

– Камилла, зачем ты снова начинаешь все эти разговоры?..

Она молча смотрела ему в глаза. Прямой, искренний взгляд Камиллы всколыхнул чувства, которые Дэвис вот уже месяц пытался в себе задушить, убить на корню.

– Признаюсь, ты мне очень нравишься.

Уже кое-что, обрадовалась Камилла. По крайней мере, Дэвис перестал изображать бесполый и бездушный манекен. Разумеется, это были не совсем те слова, услышать которые мечтала Камилла, но они были первой ласточкой, первым шагом на пути к великому открытию. Дэвис должен понять, что сама судьба соединила их. Камилла не знала, была ли она в прошлой жизни фаталисткой, но после встречи с Дэвисом она не сомневалась в том, что нашла свою вторую половинку.

Тем временем Дэвис продолжал:

– Ты права и в том, что я боюсь. Боюсь снова полюбить и потерять тот душевный покой, обрести который мне было нелегко. Боюсь снова пережить боль утраты, настолько сильную, что с ней не сравнится ни одна предсмертная агония. Душевные страдания нельзя заглушить анаболиками.

– Почему ты говоришь только о страданиях? Разве разделенная любовь не есть самое великое наслаждение и радость на земле? Разве что-то может сравниться с любовным томлением, истомой и всеобъемлющей радостью от встречи с любимой? Держа в объятиях самое желанное и любимое создание на свете, разве не переполняешься сознанием собственной избранности? Любить и быть любимым – что может сравниться с этим счастьем? Ты можешь обмануть кого угодно, но только не самого себя. Ты сделал одиночество своим наказанием. Чем-то вроде бича, которым истязают себя религиозные фанатики или сектанты. Однако твой бич еще страшнее: он истязает твою душу, а не плоть. Дэвис, ты ни в чем не виноват. Тебе не за что себя казнить. Чего ты пытаешься добиться? Умерщвления души? А как же плоть, Дэвис? Разве ты не чувствуешь по ночам ее зова?

Камилла не раз слышала, как Дэвис ворочается с боку на бок, не в силах уснуть. Однако он ни разу не встал и не подошел к ее кровати. А ведь она нарочито громко вздыхала, давая понять, что тоже мучается от бессонницы.

– Камилла, помоги мне, – неожиданно попросил Дэвис.

– Конечно. – Она обвила его шею руками и поцеловала в губы.

Камилла постаралась передать через свой поцелуй хоть часть той жизненной энергии и силы, которые смогла обрести, полюбив Дэвиса. Если Дэвис даст себе хоть один шанс быть счастливым, то она сделает все возможное – и невозможное – для этого.

Поцелуй оказался долгим и страстным. Пожалуй, даже слишком, подумала Камилла, заметив удивление и растерянность на лице Дэвиса. Он потер лоб и, старательно отводя глаза в сторону, спросил, что у них сегодня на обед.

– Тушеные овощи с мясом, – ответила Камилла со снисходительной улыбкой. Если Дэвису нравится вести себя, как стеснительный мальчик, то ей не остается ничего другого, как строить из себя строгую мамочку. – Не забудь вымыть руки.

– Не беспокойся. После встречи с Маркесом я еле сдерживаюсь, чтобы не принять ванну. Такое чувство, словно измазался в…

– Дэвис! – укоризненно сдвинув брови, воскликнула Камилла, предостерегая его от излишней грубости. Затем она снова мягко улыбнулась и заботливо добавила: – Давай не будем портить друг другу аппетит перед едой.